Дружба народов

"Дружба народов". Первые полвека (1939 - 1989)


ПРОЛОГ


1934 год, 17 августа

ИЗ ДОКЛАДА А. М. ГОРЬКОГО НА ПЕРВОМ ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ. Москва, Колонный зал Дома союзов:

«...Далее, я считаю необходимым указать, что советская литература не является только литературой русского языка, это — всесоюзная литература. Так как литературы братских нам республик, отличаясь от нас только языком, живут и работают при свете и под благотворным влиянием той же идеи, объединяющей весь раздробленный капитализмом мир трудящихся, ясно, что мы не имеем права игнорировать литературное творчество нацменьшинств только потому, что нас больше. Ценность искусства измеряется не количеством, а качеством. Если у нас в прошлом — гигант Пушкин, отсюда еще не значит, что армяне, грузины, татары, украинцы и прочие племена не способны дать величайших мастеров литературы, музыки, живописи, зодчества. Не следует забывать, что на всем пространстве Союза Социалистических Республик быстро развивается процесс возрождения всей массы трудового народа «к жизни честной—человеческой», к свободному творчеству новой истории, к творчеству социалистической культуры. Мы уже видим, что чем дальше вперед, тем более мощно этот процесс выявляет скрытые в 170-миллионной массе способности и таланты...»

1934 год, 1 сентября

ИЗ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ РЕЧИ А. М. ГОРЬКОГО НА СЪЕЗДЕ:

«...Далее, необходимо издавать на русском языке сборники текущей прозы и поэзии национальных республик и областей, в хороших переводах». (Аплодисменты). (М. Горький, Собр. соч. в 30 томах, т. 27, М, 1953, с. 324—325, 342).


ЛЕТОПИСЬ

Часть I. АЛЬМАНАХ (1939—1954)


1939 год

Март. Подписана к печати первая книга альманаха «Дружба народов». Объем книги—около 19 авторских листов, тираж—10 тысяч экземпляров. Ответственный редактор выпуска— Г. А. Ржанов.

Издательская аннотация: «Государственное издательство «Художественная литература» при СНК РСФСР в 1939 году приступает к изданию альманаха художественной литературы народов СССР «Дружба народов». Альманах «Дружба народов» ставит своей задачей обмен опытом литературно-художественного творчества и показ роста поэзии и прозы всех народов СССР. Альманах «Дружба народов» будет систематически знакомить широкие читательские круги Советского Союза с лучшими произведениями писателей и поэтов союзных и автономных республик и автономных областей. В альманахе будут печататься также произведения классиков и наиболее яркие образцы народного эпоса и фольклора. Отдел публицистики и критики, помимо разбора отдельных произведений, покажет творческий путь прозаиков и поэтов братских республик».

Передовая статья альманаха открывается словами: «Советский народ поет. Его песни говорят о радости труда и побед, об успехах социалистического строительства. Они не знают рубежей и слышны во всем мире. Они рассказывают о чудесном расцвете великого созвездия одиннадцати союзных республик, из которых каждая стала яркой, сверкающей жемчужиной... Советскому народу есть о чем петь...» Тон соответствует эпохе.

Раздел «Художественная литература» открывается подборкой стихотворений Тараса Шевченко; среди них «Заповiт» в переводе Н. Тихонова. Шевченковская тема связана со 125-летием поэта. В альманахе напечатано стихотворение Абдильды Тажибаева «Разговор с Тарасом», повесть Михаила Зощенко «Тарас Шевченко», новелла Андрея Малышко «Встреча», повесть Алексея Десняка «Полк Тимофея Черняка». Кроме Украины, составившей основную тему первой книги альманаха, здесь представлены и другие республики; среди публикаций — стихи Георгия Леонидзе, Симона Чиковани, Переца Маркиша, Самеда Вургуна; главы из второй книги романа Стефана Зорьяна «История одной жизни». В разделе «Фольклор» — армянские и таджикские сказки, грузинские и туркменские пословицы и поговорки. В отделе «Критика и публицистика»—статьи о Шевченко и о Шолом-Алейхеме, об устном эпосе Таджикистана.

В конце книги уведомление: «В 1939 году будет выпущено четыре книги альманаха «Дружба народов». (Выпустят три —Сост.).

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ С. В. ЕВГЕНОВА (критик, работник комиссии литератур народов СССР Союза писателей);

«В конце 1938 года в Гослитиздате, которым тогда руководил видный политический деятель, публицист и дипломат С. А. Лозовский, было принято решение об издании альманаха «Дружба народов».

Альманах — не журнал, на такое издание не требовалось специального постановления вышестоящих организаций, достаточно было поддержки со стороны Союза писателей СССР и включения в план издательства. А. А. Фадеев, возглавлявший Президиум Союза писателей СССР, горячо одобрил эту инициативу, и издательство, в котором автор этих воспоминаний заведовал тогда сектором литератур народов СССР, приступило к организации нового издания.

Первая книга альманаха была подписана к печати заместителем главного редактора издательства Г. А. Ржановым, но надо было подобрать постоянного ответственного редактора из числа видных писателей. Нелегкая задача! Тогда еще очень немногие крупные писатели интересовались литературами братских народов, а во главе альманаха должен был стоять писатель, знающий эти литературы, известный в советских республиках. В поисках такого редактора гослитиздатовцы обратились к спискам писательских бригад, выезжавших перед Первым съездом писателей в братские республики, поинтересовались творческими результатами этих поездок.

Первой и, пожалуй, самой значительной, как по составу, так и по опубликованным после поездки произведениям были туркменская бригада 1930 года. В нее входили В. В. Иванов, Л. М. Леонов, В. А. Луговской, П. А. Павленко, Г. А. Санников и Н. С. Тихонов...

Осенью... 1933 года Павленко возглавил бригаду Оргкомитета Союза советских писателей, направленную в Грузию. Его отношение к Грузии отличалось всегда особенной проникновенностью и теплотой. «Каждый русский начинал любить Грузию раньше, чем узнавал ее,— утверждал Павленко.— Она запоминалась сначала как тема поэзии и только потом уже как страна...»

Как никто другой в те времена, Павленко понял значение литератур народов СССР для всего процесса развития единой многонациональной советской литературы. В этом сказалась горьковская школа. Павленко знал братские литературы не понаслышке; он следил за ними внимательно...

Короче говоря, в Гослитиздате и Союзе писателей как-то сразу возникла и прочно утвердилась кандидатура П. А. Павленко. Через несколько дней он сидел в кабинете директора Гослитиздата в Большом Черкасском переулке, и Лозовский уговаривал его взять на себя редактирование «Дружбы народов».

— Ведь вы участвовали в осуществлении многих замыслов Горького, создавали вместе с ним и редактировали альманах «Год ...цатый», журнал «Колхозник»; под этой крышей редактировали журнал «30 дней»,— неторопливо и несколько торжественно перечислял Лозовский.—Я думаю, что вы поможете нам осуществить еще один важный замысел Горького — выпускать альманах, посвященный творчеству советских народов. Подумайте, какое широкое поле деятельности развернется перед вами, сколько новых национальных писателей выдвинутся на всесоюзную арену! Возьмите на Себя редактирование «Дружбы народов».

«— Так-то оно так, да не очень это просто!—отвечал Павленко, скептически поглядывая сквозь толстые стекла своих очков.— Все правильно; Горький на съезде писателей дважды говорил, что нужно издавать на русском языке сборники прозы и поэзии национальных республик. Но при этом он подчеркнул: в хороших переводах и систематически. Он говорил и о том, что альманахи эти надо выпускать не менее четырех книг в год, то есть как раз столько, сколько и вы намерены издавать... Но ведь не случайно именно этой инициативе Горького так не везло! Другие сразу же осуществлялись, а этой вот — не везло...

Петр Андреевич оказался в курсе всей «предыстории вопроса».

— В первый раз Горький выступил с предложением об альманахе вскоре после своего возвращения в Советский Союз и уже в двадцать восьмом году договорился с Халатовым о том, что Госиэдат будет выпускать такие альманахи. Понимая всю сложность и новизну этого дела, Алексей Максимович сам разработал его организационную сторону. Он предлагал создать при республиканских госиздатах редакционные группы, которые снабжали бы всесоюзный • альманах материалом — всем лучшим, что будет появляться в данной братской литературе. Вступительную статью для нового издания Горький тогда же написал, и статья эта была напечатана в «Правде» и в «Известиях» (А. М. Горький, Литературное творчество народов СССР. «Правда», «Известия»—от 19 сентября 1928 г.— Прим. ред.). А альманах так и не появился! И вот только теперь, через десять лет после первого выступления Горького с предложением об альманахе, мы как будто всерьез приступаем к этому делу.

— Я не буду вам делать комплиментов, но я услышал от вас сейчас так много нового, что просто восхищен вашим сообщением! — воскликнул С. А. Лозовский.— Вы интереснейший доклад на эту тему можете сделать и знаете, как за это дело взяться,— так кому же, как не вам, и карты в руки: осуществляйте завет Горького, берите на себя редактирование «Дружбы народов»!

И Лозовский с улыбкой, застрявшей в пушистых усах, и с добрейшей лукавинкой во взгляде посмотрел на меня: «Вот, мол, какие несокрушимые аргументы мы выдвигаем! Учитесь!»

— Позвольте, Соломон Абрамович, необходимо не только вспомнить, но и запомнить: предложение Горького о создании альманаха литератур народов СССР не осуществлялось только потому, что это оказалось во много раз более трудным, чем издание любого другого журнала или альманаха на русском языке. Что надо сделать? Прежде всего, нужна постоянная «разведка» в братских республиках, чтобы альманах знал о каждой новинке, о каждой удаче, более того — о каждом интересном замысле, появившемся у того или иного национального писателя. Необходимы хорошие, буквально безукоризненные переводы. И еще — необходима строжайшая периодичность издания. Кроме того, приступая к изданию альманаха, мы в перспективе должны видеть журнал...

— Обеими руками готов проголосовать за все, что вы здесь предлагаете! — воскликнул Лозовский.— Так давайте же ударим по рукам, принимайте на себя альманах!

По рукам в конце концов ударили, и П. А. Павленко стал редактором альманаха «Дружба народов» («Павленко в воспоминаниях современников». М, 1963, с. 126—130).

ИЗ СТАТЬИ ПЕТРА ПАВЛЕНКО; «Первая книга нового альманаха возбуждает много приятных надежд. Создание такого печатного органа, в котором отражался бы весь опыт многонациональной советской литературы,—дело трудное, новое, но хочется думать, что редакция альманаха уже нащупала самое основное, что надлежит делать, хотя и не сделала в первой книге всего того, что поставило бы этот том в ряд замечательных или бесспорно ценных новинок.

Альманаху «Дружба народов» предстоит стать основным органом, объединяющим лучшие силы переводчиков с советских языков, и поэтому вопросам переводов и творческой работе самих переводчиков должно быть уделено много места. Пора говорить о переводчиках-художниках» («Литературная газета», 20 апреля 1939 г.).

Май. Подписана к печати вторая книга альманаха. Объем увеличен до 23 с половиной листов. Ответственный редактор— П. Павленко, заместитель — А. Деев. Среди авторов книги; Сулейман Стальский, Ованес Шираз, Аркадий Кулешов, Семен Скляренко, Шалва Дадиани, Георгий Гулиа, Кондрат Крапива, Мкртич Корюн. В отделе «Эпос и фольклор» — главы из «Давида Сасунского», из «Джангара». В «Критике и публицистике»—статьи о белорусской литературе, о первом коми поэте Иване Куратове, о Низами Гянджеви,

ИЗ СТАТЬИ Г. КОРАБЕЛЬНИКОВА «ВТОРАЯ КНИГА «ДРУЖБЫ НАРОДОВ»:

«...В прозе альманаха мало произведений о советской жизни, а из тех, что опубликованы, не все удачно... Богаче поэзия альманаха. Она подобрана не случайно, а с определенной целью представить поэзию народов СССР с той стороны, с которой ее меньше всего знают в переводах... Открылись новые имена, например, Овакес Шираз, армянский лирик, или Рахиль Баумволь, еврейская поэтесса...

В альманахе нет критики. Есть информационные сообщения о той или иной литературе (например, «Заметки о белорусскои литературе» Климовича), о предстоящих юбилеях. Такие статьи нужны, но они не могут заменить критики — работ, в которых было бы прослежено движение стиля многонациональной советской литературы — сложный и своеобразный переход к новым литературным формам...

Если первая книга альманаха еще попытка того, что должно заполнить его страницы, то во второй уже виден опыт, но еще нет мастерства» («Литературная газета», 26 июля 1939 г.).

Октябрь. Третья книга альманаха. Объем — 25 листов. В центре книги—роман Лео Киачели «Гвади Бигза». В поэтическом разделе: Павло Тычина, Гегам Сарьян, Ата Салих, Чимит Цыдендамбаев, Гамзат Цадаса. В разделе «Классики»: Шолом-Алейхем, Молла Непес, Сеиди, Кемине. Статья Ованеса Туманяна о Лермонтове— «Великий приемный сын Кавказа», написанная в 1914 году.

ИЗ ХРОНИКИ: Роман Лео Киачели «Гвади Бигва» получил Государственную премию; вскоре после публикации его в альманахе он вышел отдельной книжкой, а потом — трехсоттысячным тиражом в «Роман-газете» — первый случай издания произведения современного грузинского писателя «Роман-газетой».

1940 год

Январь. Президиум Союза писателей СССР утверждает Постановление бюро национальных комиссий СП СССР «Об упорядочении дела художественных переводов с языков народов СССР». Постановление это имеет прямое касательство к работе альманаха «Дружба народов» и будет опубликовано в одной из ближайших книг. Поскольку споры о подстрочнике, идущие в нашей критике уже почти полвека, все время возвращаются к сакраментальному вопросу о том, откуда взялся этот феномен, то есть смысл процитировать «практическую часть» постановления: мы находимся как раз у истока проблемы. В постановлении сказано: «Для переводчика необходимо знание языка переводимых им произведений... Так как подготовка кадров, владеющих языками... потребует известного (и немалого) времени, а потребность советского читателя в художественных переводах с языков народов СССР должна удовлетворяться безотлагательно, может допускаться как временная мера практика художественного перевода путем организации предварительного подстрочного перевода с оригинала...»

Март. Четвертая книга альманаха. Главы из поэмы Георгия Леонидзе «Детство вождя». На эту же тему стихи Ованеса Шираза, Григория Абашидзе, Самуила Галкина, Абрама Кацнельсона, Давида Кугультинова, Абульгасема Лахути. В разделе «Классики» — проза Василия Стефаника и Ивана Франко. «Фольклор»: украинские народные думы о вожде в переводах Семена Липкина; на ту же тему, в его же переводе — песня, пропетая акынами-орденоносцами Алымкулом Усенбаевым и Калыком Акиевым при открытии декады киргизского искусства в Москве летом 1939 года. Песни белорусов и эвенков о вожде.

Июль. Пятая книга альманаха. Драматическая поэма Самуила Галкина «Бар-Кохба» о восстании иудеев против Рима в 132—135 годах н. э. Новелла Константина Гамсахурдиа «Хогаис Миндиа» о борьбе хевсуров с кистинами сто лет назад. Стихи Максима Рыльского, Аветика Исаакяна, Дмитрия Гулиа; среди переводчиков Борис Пастернак, Николай Ушаков, Вера Звягинцева. Раздел «Классики»: Сабир, Бесики, Ицек-Лейбуш Перец. О последних двух — статьи в разделе «Критика и библиография»; там же — статьи о Низами, о «Джангаре». В разделе «Фольклор»—коми-пермяцкие сказы, туркменские сказки, песни калмыцкого народа. «Покосим тучную траву по балкам, меж холмами, насытим наши табуны обильными кормами...» (До войны остается менее года.—Сост.).

1941 год

Январь. Шестая книга альманаха; посвящена она творчеству писателей автономных республик я областей. Среди авторов: якут Элляй, ингуш Х.-Б. Муталиев, чеченец А. Мамакаев, татарин А. Файзи, чуваш В. Уели, мордвин А. Мартынов, марийцы А. Бик, М. Казаков, И. Осьмин, кумык А. Сулейманов... Ярко представлены польские литераторы, среди них Ванда Василевская, Леон Пастернак. «Классики»: Низами Гянджеви, Важа Пшавела, Акакий Церетели. Среди переводчиков; Владимир Державин, Марина Цветаева, Павел Антокольский...

Февраль. Седьмая книга альманаха. Роман Мир Джа-лала «Манифест молодого человека». Стихи Симона Чиковани, Ми-колы Бажана, Сулеймана Рустама, Кайсына Кулиева, Самуила Ро-сина. Традиционные разделы: «Классика», «Фольклор», «Критика и библиография». Подборка таджикских пословиц. «Не безопасен лес, хоть ласков он на вид — возможно, страшный тигр в его чащобе спит». (До начала войны — семнадцать недель.— Сост.).

Май. Восьмая книга альманаха, В центре внимания— литераторы Прибалтики. Иоханнес Семпер, Янис Плаудис, Андрей Упит, Валдис Луке, Вилис Лацис, Антанас Венцлова, Ян Райнис-Главы из «Калевипоэга». Эстонские и латышские народные песни. «Три девицы похвалялись вплавь Даугаву переплыть. Три поплыли—две доплыли, третью омут затянул. ...Было горя в той девице В кручины сто пудов: был любезный у девицы, да уехал далеко...» (Подписано к печати 24 мая 1941 года.—Сост.).

ИЗ ХРОНИКИ; «В Риге организуется музей латышского народного поэта Яна Райниса. В конце 1941 года в Москве будет проведена декада татарского искусства...»

Июнь. П. А. Павленко в звании бригадного комиссара в А. Д. Деев, рядовой боец народного ополчения, уходят в армию.

«...Второй день войны. И дисциплина, организованность еще строже. Люди как-то раскрылись, стали государственнее, сосредоточеннее, оживленнее.

Теперь у всех одно дело — война. У всех одна цель — победа... Быть трижды сильнее, чем был!..

Ни часу отдыха! Ни часу безделья!..» (Из статьи П. Павленко «Великие дни», «Правда» от 24 июня 1941 г.).

1942 год

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ С. В. ЕВГЕНОВА:

«Как-то раз в конце сорок второго года, приехав в Москву на пару дней, я встретил Павленко в Доме литераторов. Офицерская форма, уже с полковничьими погонами, защитного цвета, ладно сидела на нем, ремни были подтянуты. Я полушутя-полувсерьез похвалил его за воинскую выправку.

...Погоревали мы с ним по поводу гибели талантливого А. Дес-няка, порадовались успехам В. Василевской, Н. Рыбака, В. Собко, С. Голованивского, С. Скляренко и других. Впервые от Павленко я услышал имя Михаила Стельмаха.— Петр Андреевич хвалил его книжку стихов и отдельные очерки и рассказы, появившиеся в периодической печати» («Павленко в воспоминаниях...», с. 137).

1943 год

Октябрь. Альманах «Дружба народов» возобновлен после тридцатимесячного перерыва. Подписана к печати девятая книга. Вид альманаха сильно изменился: он стал вчетверо тоньше, бумажная обложка — на пределе бедности, в выходных данных — Только фамилия издательского редактора Аркадия Деева; ни художника, ни корректоров. Но книга вышла. «Мой край! Невмочь мне видеть свет! Ведь каждою слезою ты выжигаешь страшный след, что в гроб возьму с собою!»—стихи Максима Рыльского, открывающие альманах. Кайсын Кулиев: «Потомки храбрые абреков мы. Они дороги указали нам. Не скроются враги от нас средь тьмы. Да будет наша клятва: «Смерть врагам!» Иоганнес Семпер;

«Достанется ль новая жатва фашистам? Что ждет тебя, многострадальный народ? Бичи упадают с неистовым свистом, Заплечного мастера усталь берет...» Далее, в отделе поэзии — Пимен Панчен-ко; «Подбитый танк»; Янис Судрабкалн: «Яблоня и винтовка»; Гафур Гулям: «Жду тебя, сын мой!»; рассказ «Галя» Михаила Стельмаха, рассказ Юрия Яновского «Младший сержант», рассказ Андрея Упита «Трудовая повинность», рассказ Пятраса Цвирки «По дорогам войны»... Статья Виктора Евсеева «Борьба с немецкими захватчиками по карело-финским народным песням». Справка об авторах в конце книги; «Арвидас Григулис... работает во фронтовой газете латышской стрелковой дивизии. Кайсын Кулиев... боец Красной Армии. Пимен Панченко.., с первых дней Великой Отечественной войны находится в рядах армии... Семен Скляренко... в рядах армии...»

1944 год

Август. Десятая книга альманаха. Поэзия: «Киев» Павло Тычины, «Рассказ о знамени» Андрея Малышко, «Беларусь» Максима Танка, «Сибиряки идут» Пимена Панченко, «Слово о грядущем» Самеда Вургуна, «Возвращение» Саломеи Нерис. «Наконец, домой вернулись, только дома нет. Частокол крестов вдоль улиц застит белый свет...» Проза: «Украина» Василия Гроссмана, «Возвращение в жизнь» Анны Саксе, «Верная кровь» Леонида Первомайского, «Из дневника лейтенанта Байрамова» Расула Рзы... В возобновленных разделах «Классика» и «Фольклор» — «Времена года» К. Донелайтиса и осетинский эпос «Нарты». В разделе критики— «Илья Чавчавадзе о братском союзе русского и грузинского народов», «Тема патриотизма в грузинской поэзии» — статьи Левана Асатиани в Георгия Ломидзе.

1945 год

Февраль. Одиннадцатая книга альманаха. «И стало вдруг просторно на земле! И словно артиллерия гремела и бомбы падали. Река во мгле куда-то вниз стремительно летела и трупы немцев жадно уносила,— они, крутясь, срывались в никуда. Их не держала на себе вода, но бездна их взяла и поглотила...» — из поэмы Павло Тычины «Гроза», открывающей книгу, Среди других авторов — Людас Гира, Дебора Вааранди, Берды Кербабаев, Миршакар, Ата Каушутов, Мехти Гусейн, Иззат Султанов. В разделе «Фольклор»—узбекский народный эпос; «Песни непокоренной Украины»: партизанские, солдатские, записанные в госпиталях,,,

1946 год

Февраль. Двенадцатая книга альманаха. Стихи Сай-фи Кудаша, Максима Рыльского, Деборы Вааранди, Веры Звягинцевой, Антанаса Венцловы, Саломеи Нерис, Платона Воронько. Рассказы Арвида Григулиса, Кузьмы Черного... Характерная черта: альманах восстанавливает довоенную обложку, красную, с орнаментом (три книжки военного времени заключены в обложку из простой бумаги, без всяких украшений). И еще существенно: восстановлен довоенный объем альманаха: двадцать листов. Впервые увеличен тираж: с десяти до пятнадцати тысяч экземпляров.

1947 год

Январь. Тринадцатая книга альманаха. Стихи Григола Абашидзе, Ясыра Ширвазы, Геворка Эмина, Зульфии, Сергея Пюрбю; проза Семена Скляренко, Георгия Гулиа, Ильмара Сике-мяэ, Аалы Токомбаева, Пятраса Цвирки, Эдуарда Вилде. Раздел «Классика»: Навои, Индалиб, Франтишек Богушевич, Юлюс Яно-нис. «Фольклор»: бурят-монгольские исторические песни, якутские олонхо...

Апрель. Четырнадцатая книга альманаха. Альманах обновлен. Появился новый главный редактор — Петр Скосырев. Сформирована редколлегия: В. Гольцев, А. Деев, К. Зелинский, С. Кирьянов, Г. Корабельников, Ю. Либединский, С. Липкин, Н. Тихонов. Изменена структура издания: введены два «журнальных» публицистических раздела: «По советским республикам» и «Трибуна писателя»; вместо раздела «Статьи» — раздел «Теория и критика» — при сохранении раздела «Библиография». Изменен и полиграфический вид издания; оно приобретает внешний вид ежемесячного толстого журнала, хотя числится по-прежнему альманахом. Тираж прежний— 15 тысяч. Издательство (с 1946 года) «Советский писатель».

Октябрь. Выход двух книг альманаха.

Пятнадцатая книга. В центре — роман Берды Кербабаева «Решающий шаг». Стихи Леонида Мартынова, Петруся Бровки, Александра Чака, Таи-ра Жарокова, Чимита Цыдендамбаева, Калижана Бекхожина, молдавских поэтов. Статья Николая Тихонова «Низами и Навои» и отрывки из обоих классиков — к 800-летию первого и 500-летию второго.

Шестнадцатая книга. Наиболее яркая публикация— подборка «Голоса молодых друзей». «Авторы этих стихов—молодые поэты различных советских народов. Переводчики их — молодые поэты-москвичи,— пишет в предисловии к подборке участница Всесоюзного совещания молодых писателей Галина Шергова.— Публикуемые стихи — результат дружбы, возникшей между нами, когда мы впервые познакомились на Всесоюзном совещании молодых писателей, созванном ЦК ВЛКСМ и Союзом писателей СССР в марте 1947 года... Дружба будет крепнуть. Эти переводы—только первый документ ее». Далее—переводы стихов: Иосиф Ноне-швили — Семен Гудзенко; Реваз Маргиани — Марк Максимов и Вероника Тушнова; Мирмухсин—Владимир Мильчаков, Шукрулло— Галина Шергова; Мустай Карим — Алексей Недогонов; Расул Гамзатов—Михаил Дудин; Платон Воронько—Александр Ойслендер;

Рачик Ованесян — Мария Петровых; Жамсо Тумунов — Василий За-харченко... Имена эти появляются как молодые.

1948 год

Июнь. Семнадцатая книга. Стихи Яна Судрабкална, Андрея Малышко, Баграта Шинкубы, Николая Заболоцкого, Хоца Намсараева... Роман Тембота Керашева «Дорога к счастью». Из автобиографии Керашева: «В начале 1928 года в зале краснодарского вокзала я увидел висящий на стене плакат с текстом «Интернационала». Суровые и величественные слова ...потрясли меня, Я тут же на вокзале списал слова рабочего гимна и перевел его на адыгейский язык... Своей радостью от того, что я справился с таким трудным делом, я поделился с некоторыми товарищами... Узнал об том и секретарь оргбюро РКП(б) Адыгейской автономной области. Он вызвал меня к себе и стоя прослушал гимн на адыгейском языке. Я навсегда запомнил эту прекрасную минуту. Впервые тогда я подумал, что могу стать поэтом...» (В 1923 году Темботу Керашеву — двадцать один год. В будущем — зачинатель адыгейской прозы. Его перевод «Интернационала» вошел в жизнь адыгов. Роман «Дорога к счастью» Тембота Керашева удостоен Государственной премии.— Сост.).

Декабрь. Восемнадцатая книга. Главы из второй книги Мухтара Ауэзова «Абай»; повесть Ивана Рябокляча «Золототысячник». (Повесть Рябокляча отмечена Государственной премией год спустя; роман Ауэзова—Ленинской премией десять лет спустя.- Сост.). Стихи Расула Гамзатова в переводах Наума Гребнева в Якова Козловского — начало славного содружества.

При всей яркости отдельных публикаций к концу 1948 года становится заметной некоторая застылость форм и рубрик, некоторая «академичность» подачи материала в альманахе. Впервые за все годы тираж падает—с 15 тысяч до 10 тысяч. Назревают перемены.

1949 год

Обновляется редколлегия альманаха: в нее введены Микола Бажан, Сергей Бородин, Люциан Климович. Меняется ответственный редактор: им становится Виктор Гольцев (Петр Скосырев остается в редколлегии). Перестраивается структура издания: объем каждого выпуска уменьшается (с 30 до 18 листов), но увеличивается количество выпусков в год: издание становится регулярным;

шестиразовым. Это уже явный шаг от альманаха к журналу, и хотя «Дружба народов» по-прежнему числится альманахом, это уже новый альманах: с 1949 года нумерация выпусков начинается заново, с первого, и завершается шестым к концу каждого года, Тираж обновленного издания поднимается до 20 тысяч.

Апрель. Первая книга. Стихи о Ленине:

Александр Жаров, Гурген Борян, Микола Бажан, Максим Танк, Сайфи Кудаш, Мирмухсин, Павел Антокольский... Рассказы Арвида Григулиса и Рудольфа Сирге. Заметки Мариэтты Шагинян о карело-финском народном эпосе «Калевала»...

Май. Вторая книга. Роман Габидена Мустафина «Миллионер» — перевод с казахского Юрия Либединского. Стихи Георгия Леонидзе (переводы Николая Заболоцкого и Арсения Тарковского). Статья Мухтара Ауэзова «Традиции русского реализма и казахская литература»: «Исторический опыт наглядно показывает, что наши национальные литературы развивались тем быстрее и глубже, чем серьезнее, сознательнее творчески воспринимались виднейшими представителями этих литератур лучшие традиции русского реализма. Передовые писатели развивали эти традиции в применении к своей национальной специфике, обогащая их чертами и красками, почерпнутыми из богатств родного языка, жизни, труда и быта, особенностей характера родного народа и своей национальной культуры».

Июнь. Третья книга. Роман Мехти Гусейна «Апшерон». Пушкинские юбилейные материалы; стихи Гамзата Цадаса, Ахмеда Ерикеева, Сулеймана Рустама, Яниса Плаудиса, Максима Рыльского, Сайфи Кудаша, Жамсо Тумунова, Эди Огнецвет, Максима Танка, Ашота Граши, Хута Берулава. «Трибуна писателя» — статьи о Пушкине: Аветик Исаакян, Самед Вургун, Шалва Дадиани, Аркадий Кулешов, Ян Судрабкалн, Антанас Венцлова, Мирзо Турсун-заде, Николай Тихонов. В разделе «Библиография» — обзор пушкинских изданий на языках народов СССР по материалам Всесоюзной книжной палаты.

Сентябрь. Четвертая книга. Стихи: Николай Заболоцкий, Иван Тарба, Баграт Шинкуба, Николай Грибачев, Вера Звягинцева, Сайфи Кудаш, Рашид Нигмати, Акрам Вали, Баязит Бик-бай. Рассказы: Жан Грива, Юрий Яновский, Освальд Тооминг, Александр Баужа... В разделе «Обзор журналов» — статья «Журнал, отстающий от жизни»,—ее автор—Георгий Маргвелашвили, молодой грузинский критик, которому суждена яркая судьба. Как водится, критик, рождаясь, выказывает боевой характер, и два номера спустя редакция альманаха печатает самоопровержение, признавая, что в статье Г. Маргвелашвили, «в целом правильной», «допущена формулировка, которая может быть истолкована» как «необоснованная», за что редакция приносит журналу «Мнатоби» свои извинения.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ Г. МАРГВЕЛАШВИЛИ: «Мое знакомство с Николаем Алексеевичем Заболоцким произошло в том приснопамятном году, когда в журнале «Костер» из номера в номер печатался сделанный им для юношества перевод-переложение «Витязя в тигровой шкуре». ...Познакомил же нас—в прямом смысле этого слова — в начале 1949 года Виктор Викторович Гольцев, одно имя которого олицетворяло в ту пору едва ли не весь комплекс русско-грузинских литературных взаимосвязан. «Грузин московского розлива», как он горделиво-шутливо говорил о себе, или «Витя в тигровой шкуре», как ласково подшучивали его друзья, стал в конце сороковых годов редактором альманаха «Дружба народов». В, Гольцев пригласил меня, начинающего литератора, на должность ответственного секретаря альманаха. В редакции же альманаха — тогда еще на улице Кирова, 18 — я увидел впервые Николая Алексеевича... Он предстал передо мною окруженный дружеской заботой Виктора Гольцева. В этой заботе он тогда нуждался. Уже месяцы сорок седьмого года, проведенные в Тбилиси и Сагурамо, в Доме творчества писателей, помогли Николаю Алексеевичу оправиться после первого, вслед за возвращением в Москву, года с неустроенным бытом и неналаженными деловыми и общественными связями (Н. Заболоцкий вернулся из лагеря.— Сост.) ...В Москве... благоприятную атмосферу создавали ему Н. Тихонов, Н. Степанов, В. Гольцев... Альманах «Дружба народов» был, как говорится, открыт для стихов и переводов Заболоцкого. А некоторые члены редколлегии альманаха (например, М. Бажан)... были давними друзьями Николая Алексеевича, и они, вместе с Виктором Викторовичем, создавали ту обстановку «наибольшего благоприятствования»... которая так была ему нужна. Виктор Викторович сразу же включил меня в орбиту этих своих общественно-литературных интересов» (Г. Маргвелашвили. Свет памяти).

Октябрь. Пятая книга. Повесть Визбуда Берце «Первые одиннадцать». Стихи тувинских поэтов. Стихи Григория Абашидзе и Геворка Эмина. В возобновленном разделе «Литературное наследство» — материалы о Микаэле Налбандяне и о бакинских эпизодах жизни В. Маяковского.

Декабрь. Шестая книга. «Эстонская поэма» — дебют Юхана Смуула (перевод с эстонского Павла Антокольского и Михаила Зенькевича). Стихи Сулеймана Рустама. Полдюжины рецензий...

В целом, при всей неравноценности книжек альманаха, ему многое удалось в 1949 году, в первом году работы по-новому. Главное достижение— яркий поэтический раздел. Затем — публикация романов Габидена Мустафина, Мехти Гусейна,— это национальная классика. Традиция будет продолжена: крупнейшие произведения национальных литератур выйдут на всесоюзную арену со страниц «Дружбы народов». Альманах, несколько задержавшийся в начале года, затем «нагоняет» график и входит в ритм «двухмесячника». Тираж прочно держится у отметки 20 тысяч экземпляров.

ИЗ СТАТЬИ А. ПЛЕШКОВА «ШЕСТЬ КНИГ АЛЬМАНАХА: «ДРУЖБА НАРОДОВ»:

«...1949 год был годом коренного перелома в работе альманаха. Из нерегулярного издания он был превращен в периодически выходящий двухмесячник. Обновленная редакция добилась заметных успехов в улучшении его качества...

Серьезной оплошностью является пренебрежение редакции к художественному очерку. Очерк—тот «оперативный» жанр, который позволил бы редакции живо и интересно, по следам событий показать читателю в движении богатую, полнокровную жизнь республик, рост их народного хозяйства, культуры...

Отдел поэзии по своему качеству, нам кажется, стоит ниже отдела прозы...

Удачен цикл стихов Г. Абашидзе «На южной границе», радующий политической остротой темы и образностью, впрочем, не всегда тонко переданной в переводах Н. Заболоцкого... С чувством справедливого гнева разоблачает в своих стихах Г. Абашидзе американских поджигателей войны и их турецких прислужников, с глубокой любовью и благодарностью говорит о надежде и счастье вселенной — великом Сталине — первом борце за мир... К сожалению, таких удач в поэтическом отделе альманаха немного.

С четвертой книги редакция начала печатать обзоры республиканских журналов и альманахов. Наиболее обстоятелен обзор журнала «Мнатоби» — органа Союза писателей Грузии, в котором этот журнал справедливо и остро критикуется за отрыв от современности, за низкий идейно-художественный уровень ряда произведений и грубые ошибки, допущенные в постановках некоторых вопросов истории грузинской литературы. (Имеется в виду обзор Г. Маргвелашвили.— Сост.).

Ценность таких обзоров несомненна, это — одна из форм прямой и действенной помощи местным писательским организациям. Но, печатая обзоры, «Дружба народов» должна и сама показывать пример хорошей постановки критики и библиографии. Между тем этот важный отдел появился в альманахе лишь с той же четвертой книги. Вдобавок шесть из семи помещенных там рецензий касались книг, давно вышедших в свет и неоднократно оценивавшихся в периодической печати. В преобладающем большинстве рецензий содержится лишь добросовестный пересказ произведений и почти ничего не говорится о художественных достоинствах и недостатках, о мастерстве, стиле, языке писателя...

Думается, что назрел вопрос о превращении «Дружбы народов» в большой ежемесячный журнал, который мог бы дать всесоюзному читателю более полное представление о братских литературах» («Литературная газета», 25 февраля 1950 г.).

1950 год

В первой книге—роман Гумера Баширова «Честь», Во второй книге — подборка «Владимир Маяковский и советская многонациональная поэзия»: тут выступают Самед Вургун, Пав-ло Тычина, Георгий Леонидзе, Ахмед Файзи, Костас Корсакас, Мир-сайд Миршакар, Геворк Эмин, Гафур Гулям, Сабит Муканов, Еми-лиан Буков, Янис Плаудис, Аалы Токомбаев, Рашид Нигмати, Расул Гамзатов.

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ МЕХТИ ГУСЕЙНА НА XIII ПЛЕНУМЕ СП СССР: «Чувствуется большая необходимость в создании всесоюзного печатного литературного органа — трибуны писателей всех братских союзных республик. Я думаю, что выражу мнение всех товарищей из национальных республик, если скажу, что «Дружба народов» должна стать ежемесячным боевым органом художествеа-иой литературы и критики народов Советского Союза».

«Предложение М. Гусейна было горячо поддержано делегатами пленума. Совершенно очевидно, что назрела необходимость в превращении альманаха в ежемесячный литературно-художественный журнал с увеличенным тиражом» («Литературная газета», 4 марта 1950г.).

В третьей книге — повесть Гасана Сеидбейли «У нас в Асторе», поэма Гамзата Цадаса «Сказание о чабане», стихи Миклая Казакова.

В четвертой книге — «Венгерские стихи» Георгия Леонидзе (пе-; ревод Александра Межирова), армянский цикл Павло Тычины (перевод Льва Озерова), цикл Геворка Эмина (переводы Ирины Снеговой, Елены Николаевской, Веры Звягинцевой, Музы Павловой). Рассказы Аркадия Эсхеля, Антанаса Пакальниса, Хачима Теунова, Олеся Донченко, Ивана Волошина... В разделе «Литературное на-| следство»—Эдуард Вильде, «Рассказы об Америке».

В пятой книге — дебют Ионаса Авижюса: повесть «Наследство». Стихи; Симон Чиковани (перевод Александра Межирова), Кара Сейтлиев (перевод Павла Шубина). В разделе «Литературное наследство»—материалы о Габдулле Тукае и о Франтишеке Богушевиче.

В шестой книге—повесть Анны Броделе «Марта».., Тираж альманаха вырастает до 30 тысяч.

1951 год

В первой книге — поэма Георгия Леонидзе «Портохада» (перевод Николая Заболоцкого), стихи Микоды Нагнибеды (переводы Сергея Васильева, Михаила Светлова и Ярослава Смелякова). Рассказы Николая Тихонова и Ивана Шамякина. Заметки Антанаса Венцловы со Второго Всемирного конгресса сторонников мира в Варшаве. Среди авторов раздела «Библиография» — Павел Антокольский, Геннадий Фиш...

Во второй книге — повесть Константинэ Лордкипанидзе «Зеленая пуговица», повесть Исы Гусейнова «Шелковая нить». Стихи Абульгасема Лахути. Среди авторов раздела «Библиография» — Михаил Светлов, Юрий Либединский...

В третьей книге—стихи Юхана Смуула (перевод Александра Межирова).

В четвертой книге—повесть Семена Жураховича, рассказы Рувима Фраермана, Абдуллы Каххара, Гасана Сеидбейли. Стихи Реваза Маргиани, Якко Ругоева, осетинских поэтов. Статья Юрия Смолича «За чистоту, народность языка художественных произвв. дений».

В пятой книге — посмертное стихотворение Гамзата Цадаса «О врагах мира». Стихи Леонида Первомайского и Яна Райниса. ^ Статья Андрея Упита «Максим Горький и латышская литература».

В шестой книге — роман Виэбула Берце «Будущее начинается сегодня».

Тираж альманаха вырастает до 32 тысяч экземпляров. Тем не менее, в середине года — статья:

ПЕТРУСЬ БРОВКА, ПИМЕН ПАНЧЕНКО. «АЛЬМАНАХ, ОТСТАЮЩИЙ ОТ ЖИЗНИ».

«Внимательно прочитав шесть книг альманаха за 1950 год и две, выпущенные в 1951 году, убеждаешься, что подбор печатных произведений случаен... Абсолютное большинство произведений, напечатанных в альманахе, посвящено сельской тематике. Другая 'главнейшая тема советской литературы—тема рабочего класса— осталась почти вне поля зрения редакции... Напрасно попытается читатель найти в альманахе очерки или рассказы, посвященные великим стройкам коммунизма. Их в альманахе вообще нет, если не считать отдельных строк стихотворений... Все эти недостатки в работе редколлегии привели к тому, что альманах «Дружба народов» не пользуется популярностью, его мало выписывают, он залеживается на полках книжных киоско»в.

В «Дружбе народов» помещено немало произведений в удачных переводах квалифицированных переводчиков. Но встречаются и такие переводчики, которые обезличивают автора, подгоняют мысли и образы оригинала под свой шаблон. Очень важно, чтобы переводы обязательно авторизовались и хорошо редактировались...

Редакция альманаха плохо следит за процессами развития национальных литератур. В этом убеждает отсутствие серьезных обзоров, глубоких по мысли и по анализу разбираемых в них литературных явлений, таких обзоров, которые поднимали бы насущные проблемы развития наших литератур...

Альманах «Дружба народов» (редактор В. Гольцев) в его теперешнем состоянии явно не удовлетворяет возросших требований (так.— Сост.) советских читателей и литературной общественности... Читателям нужен такой журнал, боевой и целеустремленный, который будет глубоко и ярко отображать многогранную жизнь всех народов Советского Союза, достижения многонациональной советской литературы, который станет пламенным глашатаем сталинской дружбы народов..» («Правда», 8 августа 1951 г.).

В СОЮЗЕ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ. «ОБ АЛЬМАНАХЕ «ДРУЖБА НАРОДОВ»

«На днях секретариат СП СССР обсуждал вопрос о работе альманаха «Дружба народов». Редакция «Дружбы народов» учла своевременную и правильную критику недостатков своей работы, о которых писала «Правда» 8 августа прошлого года в статье «Альманах, отстающий от жизни», и несколько улучшила свою работу.

Но, альманах еще не стал тем боевым органом, который обобщал бы опыт развития братских литератур, знакомил советских читателей с лучшими достижениями этих литератур. Малооперативна редакция в борьбе против всякого рода идеологических извращений, против рецидивов буржуазного национализма и космополитизма. В отделах прозы и поэзии бледно отражается важная тема рабочего -класса. Ослаблена требовательность к идейно-художественному качеству публикуемых материалов, вследствие чего на страницах альманаха в 1951 году появились... неудачные и даже порочные произведения...

Слабо связан альманах с жизнью братских республик, с писателями и критиками на местах, мало печатается в нем боевых, принципиальных выступлений, посвященных узловым и наиболее актуальным вопросам развития национальных литератур.

Редакции «Дружбы народов» предложено устранить эти недостатки. Бюро комиссий по литературам народов СССР следует наладить деловую и систематическую помощь альманаху. Выходящие в свет книжки «Дружбы народов» должны регулярно обсуждаться комиссией по теории литературы и критики» («Литературная газета»,? февраля 1952 г.).

1952 год

В первой книге — стихи ненецкого поэта Ивана Истомина и марийского поэта Макса Майна. Заметки Максима Рыльского «О художественном переводе стихов». Очерк Валентина Овечкина и Геннадия Фиша о колхозном полеводе Терентии Мальцеве. Герой очерка представлен в качестве горячего сторонника академика Т. Д. Лысенко, но будущие замечательные дела, которые ожидают и Т. Мальцева, и В. Овечкина (уже пишухцего «Районные будни»), побуждают со вниманием отнестись к этой публикации.

Во второй книге — пьеса Аугуста Якобсона «Шакалы», разоблачающая американский империализм, пять стихотворений (Олекса Новицкий, Маро Маркарян, Гурген Борян, Ашот Граши), пара очерков, три статьи к 100-летию со дня смерти Гоголя, три читательских письма о качестве «художественного перевода стихов». В «Критике и библиографии»— обзор литературно-критического отдела журнала «Витчизна» и шесть рецензий, однообразие которых оживлено разносным характером одной из них («Путаная книга»). Выпуск можно считать образцом журналистики периода развитого «культа личности»: по бедности предлагаемых текстов и по суровости прора-боточного стиля; «Скользя по поверхности литературных явлений, отдел критики журнала («Витчизна».— Сост.) зачастую освещает маловажные, так сказать, периферийные вопросы, оставаясь глухим к магистральным, животрепещущим проблемам современности»...

«ВЫШЛА ВТОРАЯ КНИГА АЛЬМАНАХА «ДРУЖБА НАРОДОВ»...

«Нельзя не отметить, что книга вышла с опозданием на месяц. Это нетерпимо. Еще одно только по виду мелкое замечание; автор, вздумавший послать в «Дружбу народов» рукопись, читатель, испытавший потребность написать свой отклик, тщетно стали бы искать на обложке адрес редакции» («Литературная газета», 14 июня 1952 г.».

В третьей книге напечатан роман Кирея Мэгэна «На склонах Нарыш-Тау», стихи Теофилиса Тильвитиса, поэма Мамеда Рагима «На Апшеронской земле».

В четвертой и пятой книгах — роман Габидена Мустафина «Караганда», поэма Хуты Берулавы «Русское сердце», стихи Расула Гамзатова, Геворка Эмина, Реваза Маргиани, Александра Межирова...

В шестой книге — роман Вадима Собко «Белое пламя», рассказы Олеся Донченко, Ионаса Шимкуса, Александра Баужи, стихи Любови Забашты... Статья Евгения Елисеева «Переводчик или соавтор?» В статье сказано: «Пора навсегда покончить с совершенно ненормальным явлением (когда переводчик выступает в качестве непрошеного «соавтора».— Сост.). Поэт-переводчик обязан бережно обращаться с текстом оригинала, не пытаясь подменять собой автора». Пафос статьи и острота постановки проблемы свидетельствуют о том, что авторы из республик уже не мирятся с практикой «доводки» их текстов до «среднепроходного стандарта». Ситуация накапливает новое качество...

Тираж альманаха в течение 1952 года вырастает до 39 тысяч.

БЕСЕДА С ГЛАВНЫМ РЕДАКТОРОМ АЛЬМАНАХА «ДРУЖБА НАРОДОВ» В. ГОЛЬЦЕВЫМ:

«Альманах «Дружба народов" выходит теперь в значительно увеличенном объеме — восемнадцать печатных листов вместо прежних двенадцати. Это дает нам возможность печатать большие прозаические произведения... Наряду с романами и большими повестями мы будем печатать небольшие по объему повести и рассказы, посвященные тому новому, что ежедневно и ежечасно рождается в нашей советской действительности. Благодаря расширению альманаха мы получили возможность уделять больше места обзорам журналов. Отдел «Литературное наследство» теперь будет вестись более систематично...

В альманахе «Дружба народов» есть свои специфические сложности и трудности редакторской работы, связанные с тем, что подавляющее большинство материалов, публикуемых в альманахе, нуждается в художественно» переводе на русский язык. Каждая большая рукопись обсуждается в редакции при участии автора. Автору даются дружеские советы, для консультаций привлекаются специалисты...

Нас правильно упрекали в печати за недостаточную связь с братскими литературными организациями и с активами писателей в республиках и областях. Теперь с расширением состава редакционных работников альманаха мы получили значительно большие возможности для того, чтобы систематически выезжать на места, и постараемся в полной мере это использовать» («Литературная газета», 7 августа 1952 г.).

1953 год

В первой книге — поэма Педера Хузангая «Дом в Горках» (перевод Веры Потаповой). Поэма Иосифа Нонешвили «Повесть об одной девушке» (перевод Николая Заболоцкого). Комедия Юрия Яновского «Райский лагерь». Рассказ Григория Бакланова «Первый день»— дебют прозаика, до того известного только очерками.

Во второй книге — пьеса Анны Броделе «Новоселы». Стихи:

Сергей Васильев, Георгий Леонидзе, Мамед Рагим, Теофилис Тильвя-тис, Берды Кербабаев, Петря Крученюк, Якко Ругоев...

В третьей книге — повесть Тугельбая Сыдыкбекова «Дети гор». Рассказы Джалола Икрами и Александраса Баужи, Абуталиба Гафурова и Леонида Попова. Два стихотворения Леонида Попова перевела с якутского Анна Ахматова.

А там, в электростанции колхозной,
Парнишка у рубильника стоит
И твердою рукою мрак морозный
Светящимися брызгами кропит…

В разделе рецензий — два молодых критика, будущее творчество которых побуждает отметить эти ранние опыты: Владимир Турбин. Начало большой работы (о книге Ю. Пширкова «Якуб Колас»);

Анатолий Бочаров. Теоретическая беспомощность и отсебятина (об «Очерках русского народно-поэтического творчества советской эпох»),

Четвертая книга: роман Мехти Гусейна «Утро». Стихи Расула Гамзатова о Гамзате Цадаса. Рассказ Эвалда Вилкса.

Пятая книга: стихи Любомира Дмитерко, Геворка Эмина, Ме-таксэ... Рассказ Салчака Тока.

Шестая книга: повесть Беки Сейтакова «Свет Москвы». Стихи Мирзо Турсун-заде, Михаила Квливидзе, Семена Данилова, Богдана Истру. Рассказы Ивана Шемякина, Михася Лынькова...

Тираж альманаха за год снизился до 33 тысяч. Ощущается некоторая «выработанность» старых форм, нехватка острых, проблемных, современных произведений. Есть налет некоторого лака, что, впрочем, свойственно всей литературе того периода,— вот-вот он будет назван периодом «культа личности». Однако эпоха подходит к концу. В альманахе ощутимы попытки найти новые пути и формы. В объявлении о подписке на 1954 год сказано, что альманах будет увеличен в объеме. Действительно, в 1954 году объем выпуска «нарастится» с 25 листов до 30, но ненадолго: к концу года объем упадет до 18 листов, но изменится периодичность. Альманах подходит к концу своей истории. Итак, его последний —

1954 год

Первая книга: повесть Олеся Донченко «Золотая медаль». Стихи Симона Чиковани, Любови Забашты.

Вторая книга; стихи Максима Рыльского, Леонида Вышеславского, Расула Гамзатова. Повесть Юрия Мушкетика «Семен Палий».

Третья книга: комедия Александра Левады «Мария». Приключенческий роман Вилиса Лациса «Потерянная родина».

Четвертая, пятая и шестая книги: роман Петра Панча «Клокотала Украина». Стихи поэтов Адыгеи: Киримизе Жанэ, Исхака Машбаша, поэтов Башкирии; Сайфи Кудаша, Сибгата Хакима. «Поэт-патриот Муса Джалиль»— первая журнальная подборка Джалиля (переводы Р. Галимова и С. Липкина, вступительная заметка Ахмета Файзи). Стихи Темиркула Уметалиева, Павло Тычины, Ивана Прончатова...

Статья Константина Федина «Слово к литовским прозаикам».

Несколько важных материалов по теории и критике перевода. Иван Кашкин «О реализме в советском художественном переводе». Максим Рыльский «О советском переводческом стиле».

Приводим начало и конец заметок Максима Рыльского:

«Овидий был несказанно удивлен, когда пришлось ему впервые в жизни наблюдать наступление «сарматской» зимы. Не легко ему было, вероятно, средствами расцветшего под жгуче-синим небом Италии латинского языка передать впечатление от остановившейся, застывшей реки, по которой, как по суше, ходили и ездили люди...

...Настоящий мастер может переводить разных мастеров. На поэтике Бажана видны ясные следы творческой учебы у Маяковского,— но нашел же он, как говорится, на своей палитре и краски для передачи грузинских классиков; тоже, кстати, мало похожих друг на друга!»

Тираж альманаха вновь вырастает до 39 тысяч.

В конце шестой книжки впервые появляется содержание альманаха за год. Факт символический: на этом номере история альманаха «Дружба народов» заканчивается и начинается история журнала «Дружба народов».

Бросим общий взгляд на историю альманаха.

Он просуществовал шестнадцать лет: двенадцать мирных и четыре военных. За это время вышло восемнадцать книг «издательской серии» плюс тридцать шесть книг «двухмесячника»— всего пятьдесят четыре тома.

Альманах опубликовал крупные прозаические произведения, ставшие неотъемлемой частью многонациональной советской литературы, легшие в фундамент культуры социалистических наций. Это романы и повести Лео Киачели, Берды Кербабаева, Аугуста Якобсона, Мехти Гусейна, Гумера Баширова, Вилиса Лациса, Садриддина Айни, Мухтара Ауэзова, Габидена Мустафина, Исы Гусейнова, Кирея Мэргэна, Тембота Керашева, Беки Сейтакова, Петра Панча...

Альманах широко и щедро печатал крупнейших поэтов республики, с его страниц шагнули во всесоюзную литературу произведения таких мастеров, как Аветик Исаакян, Георгий Леонидзе, Ованес Шираз, Аркадий Кулешов, Павло Тычина, Ата Салих, Гамэат Цадаса, Сулейман Стальский, Давид Кугультинов, Кайсын Кулиев, Максим Рыльский, Симон Чиковани, Микола Бажан, Дебора Вааранди, Саломея Нерис, Платон Воронько, Геворк Эмин, Зульфия, Петру» Бровка, Александр Чак, Чимит Цыдендамбаев, Иосиф Нонешвили, Шукрулло, Мустай Карим, Расул Гамзатов, Сайфи Кудаш, Эди Огнецвет, Максим Танк, Хута Берулава, Самед Вургун, Сулейман Рустам, Миклай Казаков, Кара Сейтлиев, Микола Нагнибеда, Якко Ругоев, Леонид Первомайский, Педер Хузангай, Богдан Истру, Михаил Квли-видзе — разные поколения, разные творческие манеры; настоящий поэтический интернационал.

Альманах сумел собрать сильный корпус переводчиков, к этому важному делу были привлечены такие корифеи русского стиха, как Борис Пастернак, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Николай Заболоцкий, Леонид Мартынов, Николай Тихонов, такие прирожденные мастера, как Вера Звягинцева, Павел Антокольский, Семен Липкин, Наум Гребнев, Яков Козловский, Александр Межиров, Мария Петровых, Лев Озеров... Можно сказать, что именно в альманахе «Дружба народов» прошли школу те переводчики, которые взвалили на себя основную работу, завещанную А. М. Горьким: чтобы ни одно яркое произведение, созданное в республиках, не прошло мимо русского читателя.

Правда, и проблемы при этом обнажились серьезные; подстрочник, «соавторство», «доводка»... Надо сказать, что альманах сумел вовремя поставить эти вопросы и в теоретическом плане, опубликовав ряд статей ведущих мастеров перевода,— решение этих проблем актуально по сей день, но сформулированы они в 50-е годы в альманахе «Дружба народов».

Альманах опубликовал ряд важных материалов в рубриках «Классики» и «Фольклор», введя в общий духовный оборот классические богатства разных братских народов.

В публицистических рубриках альманах сумел наметить важные межнациональные темы, освоить новые пласты реальности, малоизвестные широкому русскому читателю.

Обозначились и первые контуры многонационального литературного процесса в разделе критики и библиографии. Правда, материал русский здесь еще отделен от материала «многонационального», альманах еще как бы повернут «в одну сторону», «половинки» еще не «соединились»,— центральный жанр критики — обзор, тематический и локальный «срез». Но уже и в этих обзорах, и, в частности, в обзорах республиканских журналов, с большей или меньшей регулярностью появлявшихся в альманахе, осваивается, прорабатывается тот материал, укладывается тот фундамент, без которого всесоюзная критика по существу немыслима. Ситуация созревает, уровни разных литератур постепенно «выравниваются», общая проблематика все более реально объединяет многонациональные литературные силы,— и тогда альманах естественно и органично превращается в ежемесячный журнал, сначала по традиции еще обращенный «специально» к литературам республики, а затем соединяющий эту «специальную сторону» процесса с заботами и трудами русской литературы. Но это уже — работа следующих десятилетий.

Что надо отметить особо: с первых дней своего существования альманах «Дружба народов», в духе горьковского замысла и в полном соответствии со своим названием, является знаменосцем интернационализма.

Традиции этой предстоит реализоваться в делах последующих десятилетий. Журналу предстоит продолжить работу, начатую альманахом.

Часть II. РОЖДЕНИЕ ЖУРНАЛА (1955—1961)

РАССКАЗЫВАЮТ РЕДАКТОРЫ НОВЫХ ЖУРНАЛОВ. «Альманах «Дружба народов», выходивший на протяжении шести лет, в новом году становится ежемесячным журналом. Связанные редкой периодичностью альманаха, мы не могли печатать крупные произведения с продолжением. Теперь мы будем ежегодно публиковать два-три больших романа. Русские писатели до сих пор выступали у нас главным образом в качестве публицистов и очеркистов. Ныне мы постараемся привлекать их и в качестве авторов оригинальных художественных произведений. Будет реорганизован и значительно расширен отдел критики и библиографии. Много полнее станет отдел публицистики. Мы хотим ввести новый отдел, где будет регулярно даваться информация о новинках литературы братских республик, а также о переводах произведений русских писателей на языки народов СССР. Целиком оправдал себя введенный в послед ние годы отдел «Литературное наследство». В журнале мы получили возможность печатать не только статьи о выдающихся писателях прошлого, но и знакомить с их произведениями. Тираж будущего журнала — 50 000 экземпляров. Виктор Гольцев» («Литературная газета» от 20 декабря 1954 г.).

1955 год

Поначалу новый журнал неотличим от старого альманаха. Почти та же, довольно бледная обложка. В первом номере — никакого обращения к читателям, никакой «декларации» о принципах издания. На задней обложке — скромное объявление к сведению читателей: альманах «реорганизован» в ежемесячник... Объем номера непривычно мал: менее 18 листов — ощущение такое, что прежний альманах просто «разрубили» на «полуномера». Бросается в глаза бедность рубрик; собственно, их нет, вернее, есть одна;

«Критика и библиография»; но там — всего три статьи: об успехах и задачах казахской прозы, о белорусской критике и о сборнике, посвященном партийной и советской печати. Художественная часть журнала ненамного богаче: здесь всего четыре материала; роман Евы Симонайтите «Буше и ее сестры» (занимающий почти три четверти объема всей книги, что естественно в альманахе, но странно в журнале), стихи Петра Приходько, рассказ Павла Загребельного и очерк Анатолия Медникова. На открытие номера — Обращение ЦК КПСС «Второму Всесоюзному съезду советских писателей».

Примечательно, что первый номер журнала подписан главным редактором В. Юльцевым без редколлегии: ее состав еще «утрясается».

Во втором номере обновленная и расширенная редколлегия объявлена читателям: П. Антокольский, М. Бажан, П. Бровка, С. Вур-гун, Р. Гамзатов, Ф. Гладков, С. Евгенов, Н. Зарьян, А. Зуев, Г. Корабельников (заместитель главного редактора), К. Корсакас, Г. Ло-мидзе, П. Скосырев и М. Турсун-заде.

Обнаруживается заметный прогресс и в содержании второго номера. Кроме «Критики и библиографии», появляются рубрики;

«В братской семье народов» (очерки), «Трибуна писателя» (публицистика; здесь — статья трех авторов: Павла Антокольского, Муж-тара Ауэзова и Максима Рыльского «Художественные переводы литератур народов СССР»). Открывается номер передовой статьей «К новому расцвету литератур народов Советского Союза». Завершается — обильной информацией о новых книгах. Содержит повесть Амирхана Еникеева «Спасибо, товарищи!», рассказы Ивана Мележа, Никаидра Ильякова, стихи Николая Асеева, Мирмухсина, Кармыса Досанова, удмуртских поэтов... Журнал начинает искать лицо,

В третьем номере появляется приобретшая вскоре широкую популярность повесть Адама Шогенцукова «Весна Софият»...

Далее в первый год своего существования журнал публикует ряд крупных произведений переводной прозы, занявших заметное место в своих литературах. Это роман Ахавни «Ширак», повесть Л. Барского «Во Флоренах», рассказ Д. Батожабая «Песня табунщика», роман Эрни Крустена «Сердца молодых». Среди авторов журнала — Янка Мавр, Иван Мележ, Юхан Смуул, Аугуст Якобсон, Алексей Талвир, Микола Бажан, Николай Заболоцкий (статья о Давиде Гурамишвили в 10-м номере), Михаил Лозинский (статья «Искусство стихотворного перевода» в 7-м номере), Константин Федин (статья «Об Александре Блоке» в 12-м номере), Сергей Шервин-ский (статья «Хачатур Абовян» в 11-м номере). Восстановлена рубрика «Литературное наследство». В дополнение к «Критике и библиографии» создан раздел «Маленькие рецензии»; в общей сложности оба эти раздела за год оценивают более ста новинок литературы, и отнюдь не все из них — положительно. Учитывая, что каталоги, публикуемые под рубрикой «Новые книги», появляются почти в каждом номере, можно сказать, что журнал обозначает широкий «фронт работ».

Хотя это еще только начало, конечно. Конкурировать с другими толстыми журналами «Дружбе народов», при специальном «уклоне» в национальные литературы, трудно. Тираж, поначалу положенный в 45 тысяч, к осени падает до 26...

В мае 1955 года умирает Виктор Гольцев, редактировавший «Дружбу народов» в течение шести лет,— видный критик и литературовед, автор статей о грузинской литературе, автор книги о Руставели...

Ир. АНДРОНИКОВ. О ВИКТОРЕ ГОЛЬЦЕВЕ

«...Сын редактора журнала «Русская мысль» Виктора Александровича Гольцева, литератора чеховского поколения и круга,— Виктор Викторович Гольцев вырос в среде прогрессивной московской интеллигенции, в 20-х годах стал литератором... Всю жизнь писал стихи, очень хорошие, которых из скромности не печатал. Глубокие и конкретные знания, опыт, обширные связи, авторитет послужили тому, что в 1949 году В. В. Гольцев был назначен главным редактором «Дружбы народов»... Он был ровесником века. Октябрьскую революцию встретил семнадцатилетним, на Отечественную войну ушел сорока одного, умер—в 1955-м...» («ДН», 1971, № 12, с. 264).

До конца 1955 года обязанности главного редактора «Дружбы народов» исполняет Григорий Корабельников.

«БОЕВЫЕ ЗАДАЧИ НОВОГО ЖУРНАЛА. ПО СТРАНИЦАМ «ДРУЖБЫ НАРОДОВ»

«...Найти свое место, свое лицо среди других наших журналов, которые бы определили новое качество журнала по сравнению с альманахом,— задача безусловно трудная, не решаемая в один день.

Как же начал журнал свою работу? Какие мысли возникают при чтении первых четырех книжек «Дружбы народов»?..

Журнал «Дружба народов» в четырех своих первых книжках охватил довольно широкий круг национальных литератур, отобрав в ряде случаев произведения действительно ценные, важные, Интересные. И все-таки нельзя не видеть, что нет еще у журнала ощутимого движения вперед, не приумножил он пока что хорошие традиции альманаха. А кое-какие традиции и потерял.

В чем же причина недостатков журнала? Прежде всего в слабой связи редакции с писательскими организациями республик. Журнал не проявляет достаточно инициативы, чтобы шире опираться на многочисленный актив национальных писателей. В свою очередь республиканские писательские организации все еще не видят в «Дружбе народов» СВОЕГО органа, мало помогают ему. А помогать своему журналу, проявить к нему внимание, чувствовать ответственность за его работу—их долг» («Литературная газета», 19 мая 1955 г).

1956 год

Первый номер подписан новым главным редактором Борисом Лавреневым.

ИЗ КНИГИ В. КАРДИНА;

«После войны Борис Андреевич Лавренев поселился в Москве:

В середине пятидесятых годов автор этих строк встречался с ним в редакции «Нового мира»... (О работе Б. Лавренева в «Дружбе народов» опубликованных воспоминаний нет, но характер редактора хорошо виден и по архивам «Нового мира».— Сост.) Б. Лавреневу сопутствовала репутация человека, не склонного к праздным разговорам и воспоминаниям, рафинированного интеллигента, однако беспощадно резкого в суждениях. Сотрудники отдела прозы демонстрировали его убийственные пометки на полях рукописей, сделанные безотносительно к тому, кто их прислал — молодой литератор или всеми почитаемый автор; «Печатать можно только в случае землетрясения», «Голосую против всеми четырьмя конечностями» и другие в том же язвительном духе» (В. Кардин. Борис Лавренев. М., 1981, с. 170).

Январская книжка открывается повестью Фатыха Хусни «Любовь под звездами». Номер разнообразен. Стихи Платона Воронько, Максима Танка, Гафура Гуляма. Очерки и публицистика — по двум разделам: «В семье братских народов» и «Трибуна писателя». «Критика и библиография»; «Маленькие рецензии»; «Новые книги». Подрубрика: «Обсуждаем очерки истории советской литературы».

Тираж журнала вырастает вдвое: 52,2 тысячи экземпляров.

В февральском номере — статья главного редактора Бориса Лавренева «Образ нашего современника и задачи писателей»:

«Мы еще в долгу перед народом. Мы не полностью оплатили этот долг, не полиостью оправдали широко оказанное нам доверие. Дружным, ответственным трудом многонациональной братской семьи советских писателей мы можем дать все, чего требует от нас народ. И оплата этого долга будет лучшим даром, который могут сделать писатели XX съезду Коммунистической партии...»

Год Двадцатого съезда: перемены сказываются на журнале. Активизируются все жанры. Помимо традиционных, появляются новые рубрики: «На темы искусства», «Зарубежные впечатления». В последнем разделе в течение года публикуются путевые очерки Ванды Василевской «Под небом Китая», Ивана Мележа «Поездка в Прагу», В.Беляева «В Румынии». Под рубрикой «Литературное наследство»— статьи Мухтара Ауэзова «Достоевский и Чокан Валиханов», Мариэтты Шагинян «Публицистика Коста Хетагурова», Александра Белецкого «Величие Ивана Франко». К столетию великого Каменяра журнал публикует в августе также его повесть «Герой поневоле».

Проза года держится романами Анны Броделе «Кровь сердца» в Тины Донжашвили «На Алазани»— оба произведения вошли в современную латышскую и грузинскую классику. Среди повестей заметны «Каменный брод» Василя Земляка и «Трудное счастье» Юрия Нагибина, а также рассказы И. Авижюса, Э. Зедгинидзе, А. Зурабова, В. Илуса, Г. Калиновского, А. Кулаковского, А. Тимо-нена, А. Тухватуллина, С. Ханзадяна, А. Хорунжего.

Поэзия: Аткай, Дебора Вааранди, Гурген Борян, Владимир Бзэк-мая, Таир Жароков, Любовь Забашта, Алим Кешоков, Константин Кондря, Давид Кугультинов, Сайфи Кудаш, Кайсын Кулиев, Пауль Руммо, Амо Сагиян, Михаил Стельмах, Иоганнес Семпер, Иван Тарба, Сибгат Хаким, Ованес Шираз, Геворк Эмин...

Сильно звуча! в журнале и русские стихи: Николай Заболоцкий, Семен Кирсанов, Вера Звягинцева, Александр Жаров, Василий Казин, Александр Яшин....

Рядом — Перец Маркиш, Лев Квитко, Тициан Табидзе, Егише Чаренц—имена, возвращенные в литературу эпохой XX съезда...

Луи Арагон — стихи об Армении в майском номере, целиком посвященном этой республике и открывающемся обращением Аве-тика Исаакяна к читателям журнала В том же номере—рецензия на книги Ованеса Шираза; автор рецензии Марк Щеглов; имя замечательного критика трижды появляется на страницах журнала » 1956 году, последнем году его жизни.

Еще одно новое имя: Гурам Асатиани. Статья «Маяковский и новое поколение грузинских поэтов».

С мая в редколлегию журнала входит Петр Чагин, партийный работник и издатель, известный народу по есенинским стихам. П. Чагин становится, наряду с Г. Корабельниковым, заместителем главного редактора.

Тираж журнала прочно держится у отметки 50 тысяч.

Решается еще один важнейший вопрос: об издании в качестве приложения к журналу собраний сочинений писателей, признанных классиками братских литератур. К изданию намечены Марко Вовчок, Эдуард Вильде, Александр Ширванзаде, Якуб Колас, Ви-лис Лацис, Юрий Яновский и Садриддин Айни. Серия называется «Библиотека классиков литератур народов СССР». Первые книги подготовлены к 1957 году. С этого времени книжное приложение к журналу «Дружба народов» становится неотъемлемой частью издания.

За последующие годы изданы следующие библиотеки:

В 1957—1960 годах — «Библиотека классиков литератур народов СССР»— семь собраний, 31 том.

В 1961—1963 годах—«Библиотека исторических романов народов СССР»: «Десница великого мастера» К. Гамсахурдиа, «Дмитрий Донской» и «Звезды над Самаркандом» С. Бородина, «Клокотала Украина» П. Панча, «На грани веков» А. Упита, «Навои» Айбека, «Повстанцы» В. Миколайтиса-Путинаса, «Вардананк» Д. Демиртя-на, «Берег ветров» А. Хинта. Всего 36 томов.

В 1964—1970 годах — стопятитомная серия «Пятьдесят лет советского романа», завершенная к столетию со дня рождения В. И. Ленина выходом книг Мариэтты Шагинян, Валентина Катаева, Эммануила Казакевича, Марии Прилежаевой, Е. Драбкиной, Саввы Дангулова.

С 1971 года—обновленная серия современных произведений под новым грифом: «Библиотека «Дружбы народов». Здесь изданы Г. Абашидзе и П. Куусберг, Анар и М. Слуцкие, К. Симонов и С. Антонов, В. Шукшин и В. Распутин, А. Адамович, Б. Окуджава, Г. Матевосян, А. Нурпеисов, В. Богомолов, В. Быков... «Прицел» у этой серии новый, широкий: не только проза писателей из республик, но и русская проза, не только то, что было опубликовано на страницах журнала, но все то, что достойно внимания многонационального советского читателя, не только романы и повести, но сборники рассказов, очерков. С 1976 г. все книги снабжены послесловиями критиков, что существенно меняет их роль в литературном процессе.

В 1978 году, к сорокалетию журнала, выпущен двухтомник «Избранные страницы»: в первом томе — проза: более сорока имен, лучшее, что «Дружба народов» публиковала с 1939 года; во втором томе — поэзия, тут более двухсот имен...

В 80-е годы начинает выходить новая серия книг: «Библиотека советской прозы». Задачей этой серии является переиздание советской классики. За период 1980—1985 годов выпущены произведения А. М. Горького, Л. Леонова, А. Платонова, А. Толстого, А. Бал-тушиса, Б. Кербабаева и других.

Всего за тридцать лет существования книжного приложения к журналу выпущено около 500 томов.

Но вернемся в 1957 год.

1957 год

В январской книжке — роман Аскада Мухтара «Сестры», новеллы Михаила Лакербая, Эвалда Вилкса; стихи Эркемена, Хаджи-Бекира Муталиева, Фазу Алиевой, Нила Гилевича, Николая Старшинова... Под рубрикой «Вести из республик»— обзор республиканских газет: «Кабардинская правда» о подготовке празднования 400-летия добровольного присоединения Кабарды к России; «Казахстанская правда» о проекте Карагандинского металлургического завода; «Советская Литва» о народных умельцах...— журнал старается передать пульс обновляющейся жизни, подключаясь к газетам... Однако подлинное обновление передается не через эти заимствованные материалы, а через публикации чисто журнальные, новаторски ставящие вопросы литературного развития.

Это «Заметки поэта» Николая Дамдинова в «Трибуне писателя» — провозглашение нового, молодого поколения, которое «скоро само скажет о себе и о своем времени в еще не написанных сегодня стихах и поэмах».

Это — статья Анатолия Бочарова «К вопросу о национальной специфике литературы», при всей подчеркнутой академичности названия ставящая проблему национальной формы по-новому. Форма — не оболочка для содержания и не вместилище национальной специфики в противовес «ненациональному» содержанию; при таком подходе эталоном национального становится в конце концов просто древнее, архаичное. Форма — другое, она — «как влага в почве: когда она есть, ее не увидишь, и лишь когда она исчезает, замечаешь, что почва суха и бесплодна. Как нельзя выделить влагу из почвы, так нельзя разъять национальное содержание и его форму». В сущности А. Бочаров утверждает концепцию, которая со временем, в 60-е и 70-е годы, станет практически общепринятой, но в январе 1957 года, когда он выступает со своей статьей, редакция дает осторожную сноску: «Публикуется в порядке обсуждения» (редакция не ошиблась: в библиотечных подшивках журнала статья А. Бочарова по сей день исчеркивается читателями.— Сост.).

Оценивая журнальный год в целом, надо отметить публикацию романов и повестей, ставших событиями в своих литературах. Помимо «Сестер» Аскада Мухтара, это роман Петруся Бровки «Когда сливаются реки», повесть Василя Земляка «Родная сторона», роман Михаила Стельмаха «Кровь людская — не водица», «Воспоминания» Садриддина Айни, «Лес богов» Бадиса Сруоги, «Старый дом» Геннадия Красильникова: и сами эти произведения, и вызванные некоторыми из них критические дискуссии запомнились читателям.

Среди авторов рассказов: Илья Девин, Амирхан Еникеев, Джалол Икрами, Иван Мележ, Микола Ракитный, Григорий Ходжер...

В поэтическом разделе: Г. Абашидзе, М. Бажан, А. Венцлова, С. Вургун, С. Галкин, Б. Джимбинов, А. Ерикеев, В. Кеулькут, А. Ке-шоков, К. Кулиев, А. Лахути, Г. Леонидзе, И. Лиснянская, М. Львов, А. Малышко, П. Панченко, К. Сейтлиев, Г. Табидзе, И. Тарба, X. Туфан, П. Тычина, И. Фефер, Ф. Халваши, А. Шукухи, Элляй, П. Яш-вили... Яркий национальный спектр, восставшие из пепла имена... но ощущается (как, впрочем, и в отделе прозы) «недобор» русских авторов.

По-прежнему богат набор рубрик. Раздел «Публицистика»: это статьи П. Воронько, М. Рыльского, А. Талвира; раздел «В семье братских народов» — это очерки И. Антонова, Г. Ахунова, Л. Гурунца, А. Сидки; «Зарубежные впечатления»— это путевые очерки Л. Дмитренко, Н. Равича, А. Хижняка; «Литературное наследство»— это материалы о Павле Кучияке, Александре Фадееве, Илье Чавчавадзе, Юхане Сютисте, Галимджане Ибрагимове, Кариме Девоне; «Трибуна писателя» — это статьи А. Абсалямова, Г. Баширова, М. Гусейна, Ю. Либединского, Л. Новиченко, П. Пестрака; «Критика и библиография» и «Маленькие рецензии»— это более полутораста откликов на книги плюс яростная дискуссия о национальной форме по статье А. Бочарова.

Важная публикация в номере 11 приурочена к сорокалетию Великого Октября: «Ленин и дружба советских народов», по документам ИМЭЛа: Ленин и Советская Украина, Ленин и Советский Восток, Ленин и Советское Закавказье, Ленин и национальные республики РСФСР; декреты, заметки, письма, телеграммы...

Запоминаются целевой таджикский номер в апреле и подборка стихов балкарских поэтов в июне. В праздничном ноябрьском номере — обширный статистический материал об издании художественной литературы в республиках за сорок советских лет.

Этот ноябрьский номер — последний, подписанный Борисом Лавреневым; в декабре обязанности главного редактора вновь временно принимает на себя Г. Корабельников; двухлетний яркий «лавреневский» период в истории журнала заканчивается. Тираж журнала в 1957 году — 55 тысяч.

1958 год

В журнале перемены: главным редактором становится поэт Алексей Сурков. В первой подписанной им — январской — книжке журнала ощущается тяга к обновлению. Появляется несколько свежих рубрик. «Новые имена»: «здесь будут публиковаться,—уведомляет редакция,— новые произведения писателей братских республик, впервые выступающих перед всесоюзным читателем»; в январском номере в этой рубрике напечатана повесть Хабибулло Назарова «В поисках Карима Девоны»; в дальнейших книжках роман Тахави Ахтанова «Суровые дни», повесть Миервальдиса Бирзе «И подо льдом река течет..,», стихи Алдын-Оола Даржаа, рассказы Ивана Науменко, стихи Дондока Улзытуева, Р. Чумака, поэма Бер-дыназара Худайназарова «Горячая степь», повесть Т. Таганова «Правдивая история девушки Кейкер»...

Рубрика «Новые переводы» в первом номере открывается главами из «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели в переводе Николая Заболоцкого. В дальнейшем здесь напечаэаны старинные украинские песни в переводах Николая Асеева, немецкие песни и баллады в переводах Льва Гинзбурга и абхазские сказания из цикла «Нарты» в переводах Семена Липкина.

"Существенно расширен раздел «Литературное наследство». В первом номере — материалы о Шарифе Камале и стихи Бердаха, в дальнейших номерах — материалы о Рудаки, Физули, Айни, Горьком, Иване Франко, Маяковском, Шевченко, Валиханове, Ширван-заде...

В разделе «Воспоминания» в течение года журнал помещает военные дневники Всеволода Вишневского, очерк А. Зуева «Сестра Ильича», журналистские записи Ивана Араличева о Садриддине Айни, «Незабываемые встречи» Ш. Ибрагимова, воспоминания генерал-лейтенанта Я. Чанышева о Фрунзе...

В «Трибуне писателя» — выступления в дискуссии навстречу Третьему съезду писателей СССР; в специальном разделе «По страницам журналов»— постоянные обзоры республиканской литературной печати: «Ала-Тоо», «Днипро», «Шарки Сурх», «Карогс», «Литературная Грузия». «Лооминг»... Насыщены материалами традиционные рубрики «Очерк и публицистика», «В семье братских народов», «На темы культуры и искусства», «За рубежом», «Критика и библиография», «Маленькие рецензии»... С сентября вводится «Хроника культурной жизни», весь год работает рубрика «Вести из республик»--обзоры республиканских газет. Всячески стремясь приблизиться к повседневным запросам читателей, журнал охотно публикует их письма; в январском номере помещено письмо о работе студенческих научных обществ; среди его авторов — студент филологического факультета МГУ Станислав Рассадин; если это еще не дебют критика, то в июньской книжке студент публикует рецензию на Юрия Шамшурина,— это уже дебют.

На фоне столь оживившихся «малых» разделов успехи основных отделов журнала: прозы и поэзии — кажутся менее яркими и впечатляющими. Здесь романы Мирзы Ибрагимова «Слияние вод» и Вадима Собко «Обыкновенная жизнь»; «Каракалпакская повесть» Аскада Мухтара и рассказ Чингиза Айтматова «Соперники»... Впервые ощущается стремление журнала шире представить русскую прозу: повести Вадима Лукашевича «Твоя подруга» и Александра Борщаговского «Большой футбол», «Фронтовые записи» Александра Бека, «Записки бойца Интернациональной бригады» Л. Василевского. Диапазон расширяется и за пределы советской литературы: Луис Кордоба, Ли Чжунь, Махмуд Ас-Саадани, Нгуен Конг Хоан, Уильям Сароян, Цао Мин, А. Хино, С. Усман... И все-таки журнал не выходит еще по-настоящему на всесоюзную литературную арену: характерно, что Айтматов представлен полузабытым ныне рассказом «Соперники», в то время как всемирно известная «Джамиля» в это же время печатается в «Новом мире».

Отдел поэзии тоже пробует резко расширить «фронт работ»: тут переводы не только с грузинского, татарского, литовского и казахского, но с арабского, китайского, корейского, хинди, французского, испанского, шведского...

Среди поэтов надо отметить новые имена: Евгений Евтушенко и Иван Лысцов, Дмитрий Сухарев и Олег Чухонцев; среди переводчиков также — Андрей Вознесенский, Владимир Соколов...

Одна поэтическая публикация становится событием всесоюзной значимости: в летних номерах журнала опубликована поэма Расула Гамзатова «Горянка».

Обновляется руководство журнала: вместо редакционной коллегии учрежден большой редакционный совет; в него входит около сорока человек: известные писатели, представители разных республик.

Тираж журнала повышается до 75 тысяч.

Для сравнения; тираж «Нового мира» в эту пору — 140 тысяч, тираж «Октября»— 164 тысячи, тираж «Знамени»— 110 тысяч. «Дружба народов» уступает этим лидерам литературной журналистики (а сами они уступают в свою очередь такому «специфическому» журналу, как «Юность»,— 300 тысяч, впрочем, дело, конечно, не в специфике, а в интересности журнала), «Дружба народов», однако, обгоняет по тиражу и «Молодую гвардию» и «Москву» (60 и 55 тысяч), сравниваясь с обоими ленинградскими журналами («Звезда» и «Нева»—каждый 75 тысяч), имеющими солидный запас прочности; для «Дружбы народов», ежемесячника, насчитывающего за плечами четыре года,— это явный успех.

1959 год

Крупнейшим событием года, ознаменовавшим включение журнала «Дружба народов» во всесоюзный литературный процесс, и выдающимся достижением эстонской прозы является «Ледовая книга» Юхана Смуула, напечатанная в марте—апреле—мае. Яркими публикациями, оставившими след в сознании читателей, надо признать романы «Хлеб и соль» Михаила Стельмаха и «Небит-Даг» Бер-ды Кербабаева. Из повестей и рассказов отметим «Телефонистку» Гасана Сеидбейли, «Яблоко» Миервальдиса Бирзе, «Две командировки» Миколы Ракитного, новеллы И. Багмута, Ш. Бейшеналиева, М. Калндрувы, Мирмухсина, Я. Стецюка, Р. Тухватуллина.

Заметна в журнале слабость русской прозы, что особенно странно при щедрости на зарубежные публикации (Ж. Дувр, Ма Фын, А. Миллер, Д. Олдридж, Д. Сантис, Т. Гверра, Э. Петри, У. Пирро).

В поэтическом разделе звучат циклы стихов Андрея Лупана («Ион Агаке»), Сильвы Капутикян, Мустая Карима, Эди Огнецвет, французские мотивы Максима Рыльского, японские мотивы Максима Танка, Павла Тычины, стихи Рыгора Бородулина, Алима Кешо-кова, Давида Кугультинова, Николая Лайне, Евдокии Лось, Тайсто Сумманена, Дондока Улзытуева, Элляя... И все-таки событий нет. Русская поэзия представлена бледно (Николай Ушаков, Михаил Ду-дин, Николай Грибачев, Инна Лиснянская, Лев Ошанин.,.): достаточно вспомнить, что в это самое время в русской поэзии происходит настоящий творческий взрыв, обсуждаются новые имена, гремят споры,— ясно, что «Дружба народов» остается несколько в стороне от коренных процессов литературного развития, что она играет роль как бы «дополнительную», не столько пионерскую, сколько «обслуживающую».

В первом номере, откликаясь на Тезисы о контрольных цифрах развития народного хозяйства СССР на семилетку 1959—1965 годов, подготовленные ЦК КПСС к XXI съезду партии, главный редактор журнала Алексей Сурков -пишет: «Деятели литературы и искусства должны помнить, что семилетка ставит грандиозные задачи дальнейшего роста материального благосостояния трудящихся Советского Союза. А это значит, что у людей, живущих в довольстве, не снедаемых ежеминутными заботами о хлебе насущном, неизмеримо возрастет тяга к разнообразной духовной пище, которую дают человеку литература и искусство... Эту ежедневную, жадную до знания, до впечатлений, прикоснувшуюся к радости культурного роста аудиторию должны обслужить и писатели...» Помимо общего парадного, благодушного тона, здесь знаменательна сама установка на обслуживание человека, избавившегося от забот о хлебе насущном, установка, как бы исключающая заранее поиск нового, драму творчества, трагическую проблематику индивида в современном мире. Эта установка, конечно, сказывается на содержании журнала. При всей чисто журналистской изощренности (огромное количество рубрик), при заметном обновлении и довольно высоком уровне критического отдела (молодые критики, новые имена,— в журнале активно печатаются авторы, которым суждена в близком будущем яркая литературная судьба: Ю. Барабаш и И. Борисова, И. Виноградов и В. Кардин, Л. Лазарев и В. Огнев, Н. Крымова и И. Соловьева, В. Чалмаев и 3. Финицкая),— все-таки эти разделы не могут заменить главного: художественных произведений. В объявлении планов на следующий, 1960 год, редакция дает читателю понять, что она чувствует свою слабость: «В 1960 году значительно расширяется литературно-художественный раздел журнала, в котором будут публиковаться романы, повести, рассказы, поэмы, стихи виднейших писателей Советского Союза, стран народной демократии и прогрессивных писателей Запада и Востока». Характерно, что вектор по-прежнему направлен не на русскую литературу, стоящую в центре многонационального процесса, а на «всемирный-охват».

«Охват всесоюзный» между тем дает свои плоды. В сентябрьской книжке — рецензия Юлии Канэ на рассказы «гродненского журналиста Василя Быкова», опубликованные на белорусском в минских газетах и журналах. Это первое упоминание о Василе Быкове в центральной печати.

Тираж «Дружбы народов» по-прежнему стоит на отметке 75 тысяч.

О. МИХАЙЛОВ. ТРИБУНА БРАТСКИХ ЛИТЕРАТУР. «Это в полном смысле слова уникальный журнал... Для «Дружбы народов» трудно подыскать другое, сходное по типу издание. И уж, конечно, ничего похожего невозможно найти в капиталистическом мире. «Дружба народов» — это яркая летопись созидательной, творческой жизни народов страны социализма, освобожденных Октябрем» («Новый мир», 1959, № 11, с, 237).

1960 год

В журнале перемены: с февраля на посту главного редактора Василий Смирнов сменяет Алексея Суркова. На посту первого заместителя с апреля Акоп Салахян сменяет Григория Корабельникова (ушедшие остаются членами редсовета).

Журнал сохраняет курс на быстрое и живое отражение актуальных проблем повседневности. В дополнение к существующим публицистическим рубрикам появляются новые. Из номера в номер идет подборка воспоминаний и документов к 90-летию со дня рождения В. И. Ленина—«Ленин и народы СССР»; здесь помещены материалы из архивов Российской Федерации, Украины, Белоруссии, Средней Азии, Казахстана, Закавказья, Прибалтики. Под новой рубрикой «Беседы о семилетке» публикуются диалоги писателей с руководителями и видными деятелями республик; «Молдавия — будущий сад Страны Советов», «Встречи под счастливыми звездами», «Вся Эстония — стройка», «Плоды борьбы и труда», «Люди и хлопок», «Украина трудится, творит и поет»... При некоторой фанфарности тона здесь содержится много интересного: в рубрике — беседы с секретарями Центральных Комитетов Компартий республик, с председателями Советов Министров, с героями труда, учеными. Беседы ведут писатели П. Вершигора, А. Саар, А. Бе-ляускас, В. Берце...

Широк мироохват и в других разделах; «В семье братских народов», «На темы литературы и искусства», «По страницам журналов», «Мир глазами писателя». На достаточно высоком уровне держится критика и библиография; здесь надо отметить и активность постоянных авторов журнала, и яркие дебюты: И. Роднянская, Р. Мустафин...

Однако основные разделы журнала бедноваты. При всей солидности имен, представляющих многонациональную советскую поэзию (М. Бажан, А. Малышко, П. Тычина, М. Рыльский, Ем. Буков, И. Маш-баш, М. Кеыпе, Ю. Марцинкявичюс, Э. Межелайтис, Р. Рза),— поэтических событий мало. Но есть интересные дебюты. Напечатаны Яан Кросс, Григоре Виеру, Ояр Вациетис и Николай Дамдинов. По традиции охватывать «весь мир» в журнале представлены Л. Арагон, Ш. Бодлер, П. Верлен, Р. Депестр, из нефранцузов — У. Роберте и Незвал, а также народные песни Индонезии и африканского народа фульбе.

В прозе — два новых имени: Алесь Адамович (роман «Война под крышами») и Дагния Зигмонте (повесть «Будь стойкой, Юта!»). Известных имен много: А. Бикчентаев, Я. Брыль, М. Гусейн, П. Загребельный, Э. Кипиани, М. Лакербай, Л. Промет, Р. Сирге, X. Теу-нов, И. Чендей, И. Чобану... Бсть две пьесы: «Зарницы» М. Ауэзова и «Каса-маре» И. Друцэ. Последней суждена яркая сценическая жизнь, но к прозе она имеет косвенное отношение. Проза года держится на двух романах; во-первых, это «Проданные годы» Юозаса Балтушиса и, во-вторых, «Степь да степь кругом» Николая Вирты. По той же «всемирной» традиции три осенних номера щедро отданы Карло Марзани для романа «Уцелевший»—о «разгуле ФБР и ему подобных реакционных организаций в США».

"Призывая читателей подписываться на 1961 год, редакция опять обещает «значительно расширить литературно-художественный отдел».

Тираж застыл на 75 тысячах.

1961 год

У главного редактора журнала появляется второй заместитель; с января эти обязанности исполняет член редсовета критик Юрий Суровцев.

В 1961 году журнал продолжает изобретательно множить публицистические рубрики. Помимо «Публицистики», где активно обсуждаются актуальные проблемы момента (одна из них — повсеместное введение кукурузы), помимо «Бесед о семилетке», где. Продолжаются диалоги писателей с руководителями республик, введены еще и подрубрики: «В канун великого съезда» (идет подготовка к XXII съезду КПСС), «Коммунизм — дело наших рук», «Рассказывают руководители писательских организаций республик». Нередко номер, открывающийся передовой статьей общественно-политического характера, весь пронизан «рубриками», идущими пунктиром, с продолжением, через всю книжку.

Некоторая «заорганизованность» ощущается и в отделе поэзии: стихи публикуются массированными национальными подборками, иногда по две в номере. В мартовской книжке «Стихи еврейских поэтов» соседствуют со «стихами поэтов Кипра»; в апрельском— подборка «Солнце над Грузией» идет вместе с подборкой «поэтов Африки», в майском — подборка из Туркмении и подборка из Алжира, и далее — стихи поэтов Казахстана, Молдавии, Латвии... Некоторая дробность (характерно отсутствие поэм и крупных индивидуальных циклов) дает перевес принципу ведомственно-географическому перед принципом личностным. Исключение — яркий дебют Фоусат Балкаровой в мартовском выпуске: «Стихи горянки» в прекрасных переводах Марии Петровых, Веры Звягинцевой...

Однако «коллективные подборки» вызывают воодушевление критики.

ВЛ. ОГНЕВ. ВСТРЕЧА ТАЛАНТОВ. «То феноменальное в истории мировой культуры явление, какое представляет собою многоязычная советская поэзия, требует для осмысления общих ее процессов глубочайшего знания предмета. Вот почему мы радуемся каждой капле таланта в переводах с языков братских литератур на русский. Вот почему нужно обратить внимание на добрый почин журнала «Дружба народов».

Почти в каждом номере за этот год читатель находит подборку стихов, переведенных с какого-либо языка народов, населяющих нашу страну. Подборке предпослана статья переводчика, обычно хорошего русского поэта. Это не случайный и пестрый расхват подстрочников. Это чаще всего дело, «заражающее» русского поэта, заставляющее его полюбить край, куда он едет загодя. Часто это перерастает в начало глубокой и плодотворной дружбы...

Хорошо, что журнал держит курс на радостную работу,а нена унылую кампанейщину. Перевод—это встреча и дружба талантов» («Литературная газета», 14 сентября 1961 г.).

В разделе прозы надо отметить появление нового имени: Зигмунт Скуинь, роман которого «Молодые» пронизан проблематикой «оттепельного» молодого времени,

В прозе 1961 года среди россыпи рассказов (Анвер Бикчентаев, Миервальдис Бирзе, Янка Брыль, Мирза Ибрагимов, Отия Иоселиани, Иван Истомин, Валерий Пырерка, Юрий Рытхэу, Арчил Су-лакаури, Иван Шамякин) выделяются три повести: «Тополек мой в красной косынке» Чингиза Айтматова, «Выстрел на перевале» Мух-тара Ауэзова и «Остаюсь с тобой» Геннадия Красильникова, а также три обширных романа: «Чудесное мгновенье» Алима Кешокова, «Рождение» Аскада Мухтара и «Правда и кривда» Михаила Стельмаха. Русская проза представлена В. Лидиным, Дм. Осиным, А. Зуевым, Ю. Полухиным, Ю. Сбитневым и В. Берестовым.

В отделе критики весьма заметны установочные статьи и обзоры «По страницам журналов». Среди новых авторов: Феликс Кузнецов (разбор романов Ааду Хинта) и Юлиан Семенов («Радостное изумление»— отклик на книгу «Якутия глазами зарубежных друзей»),

Тираж журнала, несмотря на всю эту «радостную работу», впервые за всю историю издания — падает. Вдвое. Это падение, на первый взгляд неожиданное, произошедшее в 1961 году (то есть в самый разгар общественного интереса к журнальному делу и, в частности, к состязанию двух «флагманов» тогдашней журналистики: «Нового мира» и «Октября»), свидетельствует несомненно о некоторой выработанности внутренних ресурсов молодого журнала и, следовательно, о конце определенного этапа в его истории.

Оглядываясь на первые семь лет его существования, мы можем отметить, что рождение журнала произошло как бы «рывком». Журнал сразу включился в литературную жизнь, он сумел быстро создать все основные рубрики, приличествующие ежемесячнику, он обнародовал интереснейшие архивные материалы, он провел острые литературные дискуссии, он обозначил (преимущественно при А, Суркове, в «год Ташкента») многочисленные связи с прогрессивными зарубежными литературными силами, не говоря уже о том, что он достойно представил читателю литературы советских республик. С. Айни, М. Стельмах, Ч. Айтматов, Ю. Смуул, Р. .Гамзатов, А. Лупан — заметные достижения прозы и поэзии в первое журнальное семилетие. Вокруг журнала сплотился сильный авторский коллектив, близкий по профессиональному уровню к лучшему в этом смысле тогдашнему журналу — «Новому миру» (при Б. Лавреневе эта перекличка особенно очевидна). Иными словами, журнал родился. Но судьба его еще только началась. Была создана трибуна. Но речь с нее еще должна была зазвучать. Обозначились возможности, которые еще должны были реализоваться. Кризис оказался неизбежен.

Разумеется, в журнальном деле персональные качества редактора и его ближайших коллег играют большую роль. Но истинные причины кризисов и поворотов всегда глубже: они коренятся в самой ситуации. Литературные ресурсы были не подготовлены к столь резкому броску от альманаха к журналу. Отсутствие сильной русской прозы и поэзии разительно на его страницах, а повернуться к русской литературе как к главному двигателю журнала — рискованно: во-первых, профиль молодого издания еще сильнее, чем лицо, а во-вторых, при таком преждевременном повороте мог бы обозначиться контраст качеств литератур «национальных» (как бы «этнографически окрашенных») и литературы русской (как бы «всеобщей» и «универсальной»), что грозило бы исказить интернациональный замысел издания.

Путь был один; изжить контраст качеств в ходе самого литературного развития. Литературы братских республик должны были выйти на один уровень с русской. Не в смысле талантливости авторов или разработанности стилей — талантов везде хватало, традиции же в иных литературах были еще и подревней, чем в русской,— а в том смысле, что национальный аспект должен был стать выражением общечеловеческого, а не дополнением К нему. Этот процесс уже интенсивно шел во всех крупных братских литературах, но требовалось время, чтобы результаты его сказались.

Для журнала это означало впереди — годы долгой, терпеливой Кропотливой работы. «Рывок становления» закончился. Второе дыхание не открылось. Наступил кризис. В 1961 году тираж журнала упал до 33—34 тысяч. До уровня альманаха 1952 года. Надо было подтягивать тылы.

Часть III. ЖУРНАЛ, ПОХОЖИЙ НА АЛЬМАНАХ (1962—1965)


1962 год

Внешне — никаких перемен. Динамика — только в перетасовке рубрик. Некоторые рубрики продолжаются: «Коммунизм — дело наших рук», «Мир глазами писателя». Некоторые появляются: «Люди, время, события», «Проблемы жизни». Некоторые возобновляются: «Литературное наследство», «Новые переводы». Обновляется рубрика «На темы культуры и искусства»: впервые в журнале (в июльском номере) читатель находит цветную вклейку — репродукции картин «Белорусские припевки» Р. Кудревича и «Балхаш» Н, Тансыкбаева; в сентябре на вклейке — живописцы Молдавии (рядом—статья 3. Куторги об их творчестве), в октябре—молодые живописцы и графики Эстонии (статья Л. Соонпяя), в ноябре — «Залп «Авроры» Кукрыниксов, в декабре — «Армения» М. Сарьяна, «Сбор чая» А. Кутателадзе, «Высота» И. Зариня—вклейка становится традицией.

В поэзии — продолжение национально-тематических подборок: киргизская, эстонская, армянская, азербайджанская, адыгейская, молдавская, хакасская, «Стихи поэтов Азии», «Из зарубежных дневников советских поэтов», «Стихи о Ленине». Переводы — с испанского, турецкого, греческого, английского, французского, японского, урду, болгарского, китайского... Несколько поэм: «День жизни» Ем. Букова, «Последняя кочевка» М. Кенин-Лопсана, «Моя любовь» А. Кюрчайлы, «Лебединое озеро» О. Сарывелли. Русская поэзия: С. Кирсанов, А. Прокофьев, М. Светлов, Я. Смеляков...

Среди дебютантов рубрики «Новые имена»— Танзиля Зумакулова (с напутствием Кайсына Кулиева), три молодых украинца, напутствуемые Леонидом Новиченко: Иван Драч, Виталий Коротич и Микола Винграновский. Среди дебютантов-прозаиков: Ахмед Абу-Бакар (повесть «Даргинские девушки»), Нариман Джумаев (повесть «Тихая невестка»), Анатоль Клышко и Янка Сипаков (очерк «Поэма дорог»).

Проза года держится на четырех романах, это «Верность» Анны Броделе, «Люди на болоте» Ивана Мележа, «Пути-дороги» Анаит Саинян и «В долине Маленьких Зайчиков» Юрия Рытхэу. Однако не меньший, а, наверное, даже больший резонанс получают повести: «Сосна, которая смеялась» Юстинаса Марцинкявичю-са и «Третья ракета» Василя Быкова. Среди рассказчиков — Нодар Думбадзе, Реваз Инанишвили, Евген Гуцало, Арво Валтон, Анар — имена, выдвигаемые новым десятилетием...

Тираж журнала начинает медленно ползти вверх и добирается до 37 тысяч.

1963 год

К традиционным рубрикам журнала добавлены новые: «Высоко нести знамя социалистического реализма!» (отклики писателей на решения партии по вопросам литературы); «Курс—коммунизм» (отклики на эти решения читателей, знатных людей страны); «Большевизм — великое знамение времени» (к 60-летию II съезда РСДРП). Под рубрикой «О литературе и жизни» публикуются суждения о литературе Героя Социалистического Труда Валентины Гагановой, таллинского рабочего Рихарда Эрлиха, партийного работника из Дагестана Патимат Кайтбековой, ростовского слесаря А. Гриценко. Вводится рубрика «Навстречу съездам писателей».

В поэзии — Фазу Алиева и Рыгор Бородулин, Петрусь Бровка и Антанас Венцлова, Арон Вергелис и Матвей Грубиан, Нафи Джу-сойты и Альфонсас Малдонис, Карло Каладзе и Георгий Леонидзе, Максим Рыльский и Симон Чиковани, Давид Кугультинов и Юхан Смуу-л... Евгений Долматовский, Яков Козловский, Александр Прокофьев, Михаил Светлов, Владимир Солоухин, Илья фоняков... Среди «новых имен»—Халимат Байрамукова, Мушни Ласурин, Борис Укачин.

В прозе — романы Алеся Адамовича «Сыновья уходят в бой», Олеся Гончара «Тронка», Иона Друцэ «Степные баллады», Василия Козаченко «Молния», Вилиса Лациса «После ненастья»; повести Исы Гусейнова «Телеграмма», Нодара Думбадзе «Я вижу солнце», Фазлилдина Мухаммадиева «Домик на окраине», Юхана Смуула «Японское море, декабрь», Бердыназара Худайназарова «Сормово-27», Юрия Рытхэу «Голубые песцы». Русская проза представлена повестью Сергея Крутилина «Липяги», «Дашей» Юрия Лаптева, рассказами Вд. Солоухина, Саввы Дангулова, Владимира Лидина...

Тираж с трудом поднимается до 40 тысяч, а затем вновь ползет вниз. Отстраненность журнала от острых проблем всесоюзной, и прежде всего русской, литературы, вряд ли скомпенсированная быстротой публицистических откликов на «запросы времени» и широтой республиканского представительства, сказывается на репутации журнала среди читателей.

1964 год

Главный редактор «Дружбы народов» Василии Смирнов предпринимает шаги к повышению популярности журнала: интервью с ним о планах редакции появляются в республиканских газетах.

Реорганизуется структура редакционного совета: с сентября большой редсовет (46 человек) ликвидируется; вместо него создается компактная рабочая редколлегия. В нее входят, помимо первого заместителя главного редактора Акопа Салахяна, 14 членов: С. Баруздин, М, Ибрагимов, И. Левченко, Г. Ломидзе, В. Лукашевич, Ю. Марцинкявичюс, А. Мухтар, А. Николаев, Л. Новиченко, А. Прокофьев, Я. Смеляков, В. Чалмаев, И Шамякин и заместитель главного редактора В. Гришаев, Создан также общественный совет журнала (35 человек). В него вошли писатели Ч, Айтматов, Г, Баширов, Р. Гамзатов, Н. Джумаев, М. Каратаев, М. Карим, А. Кешоков, Г. Корабельников, А. Лупан, А. Овчаренко, Р. Сирге, 3. Скуинь, М. Стельмах, М. Танк, Уйгун, С, Улуг-заде и С. Чиковани. Кроме писателей, в общественный совет введены художник Мартирос Сарьян, артистка Верико Анджапаридзе, Герои Социалистического Труда А. Ажафаров и Я. Куций, бригадир колхоза им. Ленина в Таджикистане Ш. Расулов и вице-президент АН УССР Н. Семе-ненко.

На стиле журнала реорганизация пока не сказывается. Множатся рубрики, появляются и исчезают в ответ на спрос («Родине— большую химию», «Вместе с народом, для народа», «Любовь всенародная» (к 150-летию со дня рождения Т. Г. Шевченко). Возникает рубрика «Сатира и юмор». Прежние публицистические рубрики продолжаются; активно ведется раздел «Литература и жизнь» (письма, отклики, интервью, заметки). Однако основные тексты, публикуемые в журнале, не соответствуют организационным усилиям и информационной энергии журнала.

Три дебюта следует отметить в рубрике «Новые имена»; три прозаика; Юсуфджон Акобиров, Леннарт Мери и Гурам Рчеулишви-ли, каждого из которых ожидает яркая литературная судьба.

Поэзия по-прежнему идет национальными подборками (якутская, белорусская, молдавская, юго-осетинская, кабардинская). Однако есть тенденция к укрупнению индивидуальных циклов (сказывается присутствие в редколлегии Ярослава Смелякова). Актив года составляют три поэмы: «Живая вода» Давида Кугультинова, «Вишневый ветер» Ивана Драча, «Кровь и пепел» Юстинаса Марцинкя-вичюса. Последняя, переведенная Александром Межировым, справедливо подана как крупнейшее событие года и сопровождается гравюрами Стасиса Красаускаса.

В прозе—два романа: «Форнарина» Зигмунта Скуиня и «Сердце на ладони» Ивана Шамякина. Повести X. Ашинова, В. Бабанлы, А. Гилязова, П. Козланюка, М. Стельмаха, А. Якубова. Русская проза представлена С. Дангуловым, В. Лидиным, В. Берестовым, Н. Чертовой, А. Зуевым.

С. БАРУЗДИН.ОБ АЛЕКСАНДРЕ ЗУЕВЕ И ЕГО КНИГАХ

«В нашем журнале Александр Никанорович Зуев был членом редколлегии и заведующим отделом прозы, здесь он опубликовал свой отличный рассказ «В лесу, у моря» и тонкую, умную, полную лиризма и душевной чистоты повесть «Зеленая ящерица». И, наверное, дружба с «Дружбой...» привела писателя Зуева к переводам из братских литератур: он успешно представлял русским читателям Севунца и Амира. Аладжаджяна и многих других писателей... Сын священника и учительницы. Родился в 1886 году. С 1921 года—сотрудник «Правды». С 1928 года—член партии. Делегат Первого всесоюзного съезда писателей... Шестнадцать лет выпали из творческой биографии писателя не по его вине. В 1962 году был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Умер на семидесятом году жизни, в мае 1965 года... А мы помним его. И читатели, любящие литературу нашу, помнят. И будут помнить» («ДН», 1970, № 7, с. 260).

1965 год

Традиционные рубрики; «Проблемы жизни», «Люди, события, время», «Литература и жизнь», «Публицистика», «На темы культуры и искусства», «Литературное наследство», «Сатира и юмор», «Мир нашими глазами» (ранее было; «Мир глазами писателя»). Цветные вклейки, посвященные художникам Армении, Украины, Азербайджана, Казахстана...

Национальные подборки поэзии; белорусская, грузинская, якутская... «У нас в гостях немецкие писатели»,..

Яркое событие года; книга стихов Ираклия Абашидзе «Палестина, Палестина!», целиком опубликованная в июльском номере в переводе Александра Межирова.

Проза. Последний роман Мухтара Ауэзова «Племя младое». Первый роман Абдижамила Нурпеисова, открывающий трилогию, впоследствии названную «Кровь и пот»,—«Сумерки». Романы «День для грядущего» Павла Загребельного, «Происшествие с Андресом Лапетусом» Пауля Куусберга, «Вечный шах» Ицхокаса Мераса, «Бо-роветер» Миколы Рудя. Повести Миервальдиса Бирзе, Норпола Очирова, Ивана Пташникова, Хачима Теунова. Рассказы Халимат Бай-рамуковой, Арво Валтона, Ширы Горшман, Евгена Гуцало, Георгия Леонидзе, Ионаса Микелинскаса, Степана Олейника, Витаутаса Петкявичюса, Миколы Ракитного, Миколаса Слуцкиса...

Дебюты; Акрам Айлисли и Александр Гижа, Ливиу Дамиан и Ильяс Кашафутдинов, Туманбай Молдагалиев и Владимир Петонов.

Русская проза: Сергей Крутилин (продолжающиеся «Липяги»), В. Журавлев-Печорский, В. Лидин, Е. Марысаев, И. Падерин.

Из года в год русская проза все более «отстает» в журнале от прозы республик, вернее, проза республик, все более набирающая силу, постепенно начинает обгонять русскую прозу, дозируемую по старым и скудным меркам альманаха. То же и с поэзией. Проблема постепенно обостряется, решение ее назревает. Выравнивание уровней становится актуальной задачей.

Тираж журнала вновь начинает падать и застревает между 35 и 36 тысячами. Дальше отступать некуда.

Часть IV. ЖУРНАЛ, ПОХОЖИЙ НА ЖУРНАЛ (1966—1973)


1966 год

С января Василий Смирнов передает обязанности главного редактора Акопу Салахяну.

С февраля главным редактором журнала «Дружба народов» становится Сергей Баруздин.

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ С. А. БАРУЗДИНА НА «КРУГЛОМ СТОЛЕ» В БУДАПЕШТЕ В АВГУСТЕ 1985 г.

«В свое время нам пришлось решать в «Дружбе народов» нелегкую проблему. Было два пути. Первый: если в той или иной нашей республике появлялся, скажем, роман, лучший для той республики, мы его представляли. Но лучшее для той или иной литературы не всегда выдерживало всесоюзную «конкуренцию». Мы избрали другой путь — печатать только то, что такую «конкуренцию» выдерживает, только то, что интересно всесоюзному читателю. И произошло чудо: на нас не только не «обиделись» в республиках (чего мы поначалу опасались), но наоборот: там явились новые литературные силы, которые встали в первый ряд всесоюзной литературы. Вместо «соседства заглавий» получился диалог...» («ДН», 1985, № 12, с. 263—264).

Работа, о которой двадцать лет спустя вспоминаетС. А. Баруздин, начинается зимой 1966 года.

В журнале ощущается желание перемен.

Меняется оформление: вместо обложки привычного песочного цвета с черно-белой гравюрой, «покоящейся» в центре листа (картинки, вынесенные на обложку, утвердились одновременно с вклейками еще в 1962 году), журнал одевается в менее яркую, но более современную «рубашку»: на белом фоне красная марка «ДН» и четкий, черный, иногда плотно-серый штрих очередной «картинки», не затиснутой в рамку, но динамично организующей страницу. На титуле, около знаменитого «древа в ладонях» Стасиса Красаускаса, ставшего эмблемой журнала,— высказывание А. М. Горького о «разноплеменной, разноязычной литературе всех наших республик, выступающей как единое целое...». На обороте титула появляются портреты авторов. И сам «портрет -журнала» обновлен.

Несколько упрощается сетка рубрик. Хроника и информация уходят в конец книжки (со временем там родится «Дневник «ДН»). Но основные публицистические рубрики продолжаются: «Проблемы жизни» (отметим здесь очерк В. Петкявичюса «Без чудес!»), «Люди, события, время» (здесь отметим алтайские записи Иманта Зиедониса — предвестье «Курземите»), «По дорогам планеты» (канадские записи Виталия Коротича, лапландские — Геннадия Фиша), «Литература и жизнь» (не перечисляя многого, отметим письма Андрея Белого из Грузии 1927—1929 годов и заметки о «Витязе в тигровой шкуре» Шота Руставели первого его русского переводчика Константина Бальмонта).

Среди «новых имен», вошедших в соответствующую рубрику,— кабардинец Зубер Тхагазитов и эвен Василий Лебедев, однако и вне рубрики представлены имена, новизна которых для всесоюзного читателя несомненна, а значимость несомненна для теперешнего дсторика литературы: это Энн Ветемаа с повестью «Монумент», Тимур Пулатов с повестью «Окликни меня в лесу», Акрам Айлис-ли с повестью «Сказки тетушки Медины»—«новые литературные •силы», явившиеся в национальных литературах, выходят на страни' цы журнала.

Рядом — «Снежные люди» Ахмеда Абу-Бакара, «Утро вечера мудренее» Василя Быкова, «В поисках потерянной улыбки» Лен-нарта Мери, «Мост» Ивана Шамякина, рассказы М. Ауэзова, Б. Влэ-стару, С. Жураховича, Г. Менюка, И. Науменко, И. Рабина, М. Блакитного, Ю. Смуула, А. Сулакаури...

Три романа: «Сестры Рачинские» Ирины Видьде (главы), «Дипломаты» Саввы Дангулова и «Зеленый полумесяц» Алима Кешокова.

Бедность русской прозы становится все очевиднее по контрасту с новыми силами из республик.

А вот в поэзии положение все более меняется к лучшему. Журнал по-прежнему публикует национальные и тематические подборки: узбекскую (точнее, это «М о л о д а я поэзия Узбекистана», что характерно), татарскую (точнее, это «Основоположники советской татарской поэзии»— в переклик с аналогичными подборками прошлых дет), «Москва—Прага—Братислава» (стихи чешских, словацких и советских поэтов). Рядом—поэма Наби Хазри, подборки Раисы Ахматовой, Давида Кугультинова, Кайсына Кулиева, Эдуардаса Межелайтиса, Хасана Туфана, Андрея Лупана.

Найденная новая форма; книга стихов (начатая год назад палестинской книгой Ираклия Абашидзе) подкреплена яркой книгой Ярослава Смелякова «День России», опубликованной в майском номере. Точнее, это «книга стихов и переводов»; Мумин Каноат, Яков Ухсай и Матвей Грубиан входят в структуру смеляковской книги, охватывающей мир.

...Рассказали мне, Лия,
неохотно, с трудом,
что тебя застрелили
немцы в сорок втором.
Нахожу и теряю —
нет, опять не узнал...—
где той ночью тебя я
у ворот целовал.
И кладу я впервые
в этот памятный год
васильки полевые
возле каждых ворот...

1967 год

Год 50-летия Великого Октября журнал открывает несколькими новыми рубриками. «Подумаем, поспорим...»— здесь напечатано письмо библиотекаря В. Нечаева из Калининской области; «Библиотека; вчера, сегодня, завтра....» В февральском номере В. Нечаеву отвечает библиотекарь из Баку А. Касумов. В мартовском выступает инспектор по библиотекам из Львова С. Бернацкая... Дискуссия идет в течение всего года. Вопросы поставлены следующие: как добиться, чтобы лучшие книги были в каждой библиотеке? Надо ли для этого давать книгам гарантированные библиотечные тиражи? Нужны ли специальные библиотечные издательства? Интерес журнала к библиотечному делу неслучаен; в конце концов он увенчается созданием уникальной Библиотеки автографов в Нуреке; дискуссия 1967 года знаменательна еще и в том отношении, что юбилейный год редакция отмечает не фанфарами, а по-ленински, концентрируя внимание на нерешенных проблемах. О том же свидетельствует и другая новая рубрика 1967 года; «Письма с комментариями». В январском номере редакция комментирует письмо читателя Р. Саркисяна, который, работая следователем, столкнулся с беззаконием и обратился в журнал за помощью... Рубрика становится постоянной.

Еще одна новая рубрика открывается в юбилейном году: «Отвага» — постоянный раздел, «где будут публиковаться материалы о славных подвигах советских людей — бойцов, командиров и политработников Советских Вооруженных Сил».,. Так сказано в приветствии Маршала Советского Союза И. X. Баграмяна к открытию рубрики. В апрельском номере здесь напечатаны воспоминания Ильи Вергасова «Ялта, 41—42». В последующих номерах — воспоминания Маршала Баграмяна, очерки С. С. Смирнова, Агзама Сидки, воспоминания Героя Советского Союза генерал-полковника И. Люднико-ва.,. Впоследствии «Отвага» сделается одной из заметнейших рубрик журнала; здесь выйдут в свет воспоминания Бориса Полевого, маршала бронетанковых войск А. Бабаджаняна, генерал-полковника И. Чистякова, Маршала Советского Союза В. Чуйкова...

В дополнение к «Критике» и «Библиографии» вводится раздел «Книжная панорама». Маленькие рецензии: за год их напечатано около двадцати.

В отдельный раздел выделены «Юбилейные даты». Возрожден раздел «Литературное наследство»; здесь напечатаны отрывки из книги Алишера Навои «Вал Искандара» и четверостишия Гамзата Цадаса. В разделе «Поиски, находки, публикации»—записки А. Морова «Трагедия Михаила Чехова».

В разделе «По дорогам планеты»—очерки Р. БершадскогообАвстралии, Г. Кублицкого о Югославии, А. Овчаренко о Китае...

Оживляется отдел критики. В первом номере —дискуссия: «Национальное и интернациональное»; слово получают; Л. Теракопян, М. Пархоменко, А. Петросян, Вл. Мачавариани, Н. Джусойты, В. Оскоцкий, Р. Бикмухаметов, Л. Новиченко, Р. Пакальнишкис, Э. Елигулашвили, Г. Корабельников, К. Бязарти, А, Салахян. В ноябрьском номере писателям предложена анкета о четырех пунктах: на какие традиции родной литературы, как революционной, так и советской, вы опираетесь? Какое значение для прозы и поэзии вашей республики имеет знакомство с опытом других братских литератур? Какие произведения родной вам литературы могут быть вкладом в общий литературный процесс? Какова роль всесоюзной критики в развитии литературы вашей республики? Отвечают двадцать пять писателей: люди разных поколений и языков, авторы, некоторые из которых еще вчера были представлены читателям журнала под рубрикой «Новые имена»: Энн Ветемаа и Евген Гуцало, Николай Дамдинов и Марис Чаклайс, Геворк Эмин и Суюнбай Эралиев...

Под рубрикой же «Новые имена» журнал публикует рассказы из первой книги Григора Тютюнника. Вне этой рубрики идет «Август» Гранта Матевосяна — цикл рассказов «неизвестного широкому читателю» армянского прозаика, опубликованный (в переводе Анаит Баяндур) в январском номере: с этой публикации и начинает ся всесоюзно известный, затем всемирно известный Грант Мате восян.

Среди рассказчиков 1967 года: Янка Брыль, Эвалд Вилке, Сер гей Воронин, Шира Горшман, Евген Гуцало, Константинэ Лордкипа нидзе, Эйнар Маазик, Самсон Шляху.,.

Повести: «Приключения черного кота Лапченко» Ивана Багм^ та, «Путешествие на тот свет» Фазлиддина Мухаммадиева, «Тр недели покоя» Марии Прилежаевой, «Пауль, Петер, Йрган...» Александра Сизоненко.

Романы: «Комок земли ветер не унесет» Фазу Алиевой, «Каунасский роман» А. Беляускаса, «Сын Сарбая» Ш. Бейшеналиева, «Самолеты падают в океан» А. Имерманиса, «Третьи петухи» Анн Лупан, «Дыхание грозы» И. Мележа, «Ленинградский рассве-Ю. Рытхэу, «Мытарства»— второй роман трилогии А. Нурпеисоваа.

Поэмы: «Звезда моего детства» Я. Ухсая, «Песня о скал Б. Шинкубы, «Чегемская поэма» К. Кулиева. Книга стихе Алексея Воробьева «Свет зари» в переводе с чувашского Владиы ра Кострова.

Стихи Д. Бичель-Загнетовой, П. Боцу, Д. Вааранди, В. ВерЕ Г. Виеру, С. Данилова, О. Дриза, М. Каноата, М. Кемпе, Е. Ло М. Мревлишвили, Д. Павлычко, Р. Парве, Т. Сумманена, И. Тарбы, М. Тейфа, X. Туфана, Ф. Халваши, Ш. Цвижбы, Ю. Шесталова, Н. Эркая... Две подборки М. Дудина. Подборка «Русские молодые поэты»: О. Дмитриев, В. Крещик, Д. Сухарев...

Тираж журнала впервые после 1961 года начинает расти и поднимается до 50 тысяч.

Меняется состав редколлегии. Вот как она выглядит в первом номере: Сергей Баруздин (главный редактор), Акоп Салахян (первый заместитель главного редактора), Василий Гришаев (заместитель главного редактора), Александр Николаев (ответственный секретарь). Члены редакционной коллегии: С. Агабабян, Ч. Айтматов, Т. Ахтанов, В. Бушин, Э. Ветемаа, К. Воронков, Л. Грачев, Н. Джумаев, М. Дудин, И. Зиедонис, М. Ибрагимов, М. Карим, И. Кашежева, А. Кешоков, Г. Корабельников, Г. Ломидзе, В. Лукашевич, А. Лупан, Ю. Марцинкявичюс, В. Мачавариани, Р. Муста-фин, Ф. Мухаммадиев, А. Мухтар, Л. Новиченко, А. Овчаренко, Г. Радов, Я. Смеляков, В. Смирнов, М. Стельмах, Л. Теракопян, Ю. Цишевский, И. Шамякин, Л. Шиловцева.

1968 год

Это год укрепления основных разделов журнала — прозы и поэзии.

Повести «Сказка о гранатовом дереве» Акрама Айлисли, «На 9-й Хребтовой» Рустама Ибрагимбекова, «Прочие населенные пункты» Тимура Пулатова, «Один лапоть, один чунь» Михася Стрельцова, «Назову твоим именем» Адама Шогенцукова, «Сказка про белого бычка» Василие Василаке — яркие события в литературе второй половины шестидесятых годов. Роман Иона Друцэ «Время нашей доброты»— событие. Юхан Смуул, Иван Чендей, Константинэ Лорд-кипанидзе, Василий Ажаев (рассказ «Аптека», завершенный автором незадолго до смерти), Алберт Бэл, Иса Гусейнов, Эгон Лив (роман «Чертов кряж»), Муса Магомедов («Аварская повесть»), Сергей Сергеевич Смирнов («Город под липами»), Григор Тютюнник, Григол Чиковани, Тамаз Чиладзе, Мариэтта Шагинян — таков багаж журнала в прозе. Особо отметим «Рассказ о непокое» Юрия Смолича — «страницы воспоминаний об украинской литературной жизни 20— 30-х годов» (несколько глав: «Блакитный», «Кулиш», «Вишня», «Га-лан», «Задка»...).

В отделе поэзии укрепляется жанр книги стихов (или «из книги стихов»): «Волны» Мумина Каноата, «Возраст» Альфонсаса Малдовиса, «Мост» Ивана Тарба, «Декабрь» Ярослава Смелякова (между тем «День России» Я. Смелякова удостоен Государственной премии).

Прибавим сюда поэмы и крупные поэтические циклы Миколы Бажана («Повести и вадежды»), Дануте Бичель-Загнетовой, Виктора Бокова, Григория Буравкина, Ояра Вациетиса, Андрея Вознесенского («Истина»), Давида Кугультинова («Повелитель Время»), Георгия Леонидзе («Самгори»), Михаила Луконина («Песня по кругу»), Юстинаса Марцинкявичюса, Бориса Слуцкого... В рубрике «Новые имена» — Бронтой Бедюров, Роман Лубкивский, Марис Чаклайс...) Уровень поэтических публикаций журнала «выравнивается» по «всесоюзным меркам».

Очерки и публицистика представлены острыми материалами Жана Гривы, Георгия Кублицкого, Юозаса Пожеры, Яакко Ругоева, Виталия Моева («Такси. Прокат. Собственность» — начало большой работы публициста).

Под рубрикой «Подумаем, поспорим» начинается дискуссия на тему «Традиции старые и новые»; под рубрикой «Литература и жизнь» публикуются воспоминания М. Брагинского, А. Бромберга, Н. Рыленкова...

Оживляется «Критика»; интересна подборка воспоминаний «Наш Горький» (авторы: В. Кирпотин, Иван Ле, Гумер Баширов, Юозас Балтушис, Мир Джалал, Василь Быков, Костан Зарян, Мус-тай Карим, Александр Кутатели, Рудольф Сирге). Авторский состав критического раздела широк и разнообразен; Г. Асатиани, И. Ау-зинь, К. Васин, В. Гейдеко, В. Кубилюс, Л. Лавлинский, Р. Мустафин, Г. Сивоконь, К. Султанов, Л. Теракопян, 3. Финицкая, М. Чимпой, Л. Якименко... В разделах «Библиография» и «Книжная панорама»— более ста рецензий; среди авторов — С. Баруздин, И. Волгин, И. Дзюба, Э. Елигулашвили, Ст. Куняев, Ф. Левин, Г. Маари, Э. Маллене, Ф. Мелоян, О. Михайлов, Л. Озеров, В. Оскоцкий, В. Рагойша, А. Руденко-Десняк, М. Слуцкие, А. Яскевич...

В декабре 1968 года журналу «Дружба народов» исполняется 30 лет. Отмечая свой юбилей, журнал впервые публикует «Летопись».

ИЗ ЛЕТОПИСИ «ДРУЖБЫ НАРОДОВ»:

«Десять писателей лауреатов Ленинской премии — постоянные авторы журнала.

Поэты Р. Гамзатов, П. Бровка, М. Рыльский, М. Турсун-заде, Э. Межелайтис помещали на страницах журнала свои стихи, позднее вошедшие в книги, высоко оцененные советским народом.

Вторая часть «Абая» М. Ауэзова была напечатана в «ДН» в 1948 году. В 1959 году роман отметили Ленинской премией.

1959 год был годом публикации в журнале сразу двух выдаю' щихся произведений; романа «Хлеб и соль» М. Стельмаха и «Ледовой книги» Ю. Смуула. Начав печататься в «ДН» в 1949 году, Ю. Смуул десять раз выступил на ее страницах, восемь раз— М. Стельмах, автор журнала с 1943 года.

Ч. Айтматов впервые выступил в «ДН» в 1958 году о рассказом «Соперники» в переводе с киргизского, в 1961 году журнал напечатал его повесть «Тополек мой в красной косынке», вошедшую в удостоенную Ленинской премии книгу «Повести гор и степей».

«Тронка» О. Гончара вышла в «ДН» в 1963 году. Редакция журнала выдвинула роман на соискание Ленинской премии, и он получил ее в 1964 году.

Первая публикация стихов из «Моабитской тетради» Мусы Джалиля принадлежит «Дружбе народов»,,.

Первое произведение, удостоенное Государственной премии, из напечатанных в «ДН»—«Гвади Бигва», роман Лео Киачели (1939 г.).

Затем «Решающий шаг» Бердьт Кербабаева, «Апшерон» Мехти Гусейна, «Честь» Гумера Баширова. Многие авторы журнала — лауреаты Государственной премии: П. Тычина и М. Бажан, Г. Леонидзе а С. Чиковани, П. Бровка и А. Исаакян, С. Нерис и Г. Цадаса, Г. Эмин и П. Воронько, В. Лацис и А. Каххар, И. Шамякини С. Тока...

У «Дружбы народов» есть и свои собственные лауреаты. С 1959 г. журнал ежегодно отмечает премиями лучшие повести и рас-'сказы, стихи, поэмы, очерки, критические статьи. Лауреаты премии «Дружбы народов»; прозаики — Ю. Смуул за «Ледовую книгу», Ю. Марцинкявичюс за повесть «Сосна, которая смеялась», "А. Абу-Бакар за повести «Чегери» и «Даргинские девушки», Е. Гу-пало, Г. Матевосян, Я. Брыль, Г. Тютюнник, поэты А. Малышко, М. Танк, И. Зиедонис, Б. Сейтаков, Г. Виеру.

Очерки Л. Лиходеева, Д. Икрами, В. Рушкиса, Р. Хакимова, Т. Эмина, И. Винниченко, В. Солоухина, Г. Ходжера, Е. Карпова "были отмечены как самые интересные и современные. Критикам А. Овчаренко, Р. Пакальнишкису, М. Чаклайсу, А. Туркову, О. Йы-га, С. Агабабяну были присуждены премии журнала за актуальные и талантливо написанные статьи...

Каждый год получает премию лучший перевод «Дружбы народов». А. Межиров был отмечен премией за перевод поэмы Ю. Мар-пинкявичюса «Кровь и пепел», А. Штейнберг — за «Волжскую тетрадь», стихи поэтов Татарии и Чувашии; Я. Смеляков — за стихи Таджикских поэтов, Е. Босняцкий — за перевод повести А. Абу-Ба-кара «Чегери», Леон Тоом — за книгу очерков Ю. Смуула «Японское море. Декабрь», А. Пантиелев — за роман М. Ауэзова «Племя младое», А. Баяндур—за перевод рассказов Гранта Матевосяна... («Дружба народов». 1968, № 12, с. 277).

1969 год

«Уроки Армении» Андрея Битова, «Землетрясение» ЛазаряКарелина, «В разгар лета» Пауля Куусберга, «Бедный Авросимов» Будата Окуджавы, «Жажда» Миколаса Слуцкиса — таков вклад журнала в большую прозу 1969 года. «Исповедь на рассвете» А. Абу-Бакара, «Последний отпуск» А. Адамовича, «Вано и Нико» Э. Ахвледиани, «Двенадцать месяцев» В. Гусева, «Спор» Т. Джумагельдиева, «Опасная переправа» И. Есенберлина, «Баллада забытых лет» А. Ке-кильбаева, «Полнолуние» И. Мераса, «Черный Брод» Л. Первомайского, «Кто распространяет анекдоты» Л. Промет, «Второе путешествие Каипа» Т. Пулатова, рассказы В. Адамчика, М. Барзе, А. Бела, Э. Вилкса, А. Генатулина, Г. Глазова, Е. Гуцало, В. Дрозда, С. Жураховича, Р. Инанишвили, С. Клдиашвили, А. Кудравца, А. Сулакаури, Г. Тютюнника, А. Упита, Т. Чиладзе, А. Якубана— ровная, сильная, многообразная картина многонациональной советской прозы, в составе которой русская проза начинает занимать наконец видное и яркое место.

Стихи. «Родословная» Виктора Бокова, «Из лирики» Константина Ваншенкина, «Песни о матери» Григоре Виеру, «Лабиринт эпохи» Андрея Вознесенского, «На красных листьях осени» Хута Гагуа, «Четки лет» Расула Гамзатова, «Вновь весна» Фикрета Годжи, «Учитель мой — Ленин» Николая Дамдинова, «Отдаю тебя, слово, в люди» Евгения Евтушенко, «Мы — жители земли» Станислава Куняе-ва (книга стихов и переводов), «Прометей» и «Литовская сюита» Эдуардаса Межелайтиса, «Вкус соли» Джубана Мулдагалиева, «Чернотроп» Василя Мысыка, «Песни с берегов последнего моря» Дондока Улзытуева, «Радуга над Сильбийским лугом» Якова Ухсая, «Ясное эхо тайги» Геннадия Юшкова — основной формой поэтической публикации журнала становится крупная подборка из книги стихов поэта, а если это русский поэт, то это его стихи и переводы. В сочетании с «микроантологиями» поэзии («Латышские мелодии», «Голоса Дагестана», «Вступление к степям»— стихи поэтов Казахстана) эта форма дает не просто картину поэзии, но ощущение индивидуальности.

В публицистическом разделе крупными публикациями являются очерки Саввы Дангулова «В дороге, в поиске», открывшие В весенних номерах «Дружбы народов» рубрику «Лениниана», очерки врача Юрия Сенкевича, который «триста дней пробыл в Антарктиде на ледяном куполе в качестве специального корреспондента нашего журнала» (не эту ли публикацию запомнил Тур Хейердал и наметил Сенкевича себе в спутники?), «Письма из ГДР» Мариэтты Шагинян, очерки Я. Сипакова, Г, Цирулиса, К. Ильинича, В. Моева, материалы из архива К. Паустовского, «Письма друзьям-самоучкам» Юстаса Палецкиса...

В «Критике»— статьи С. Агабабяна, А. Бучиса, И. Золотусского, Л. Лавлинского, Р. Покальнишкиса...

Тираж журнала поднимается до 60 тысяч.

В сентябрьском номере—некролог; «В первый день сентября, когда этот номер «Дружбы народов» должен был уже лечь в печатные машины, чтобы как можно скорее попасть к читателям, не стало Акопа Ншановича Салахяна... Акоп Салахян умер в тот день, когда ему исполнилось сорок семь лет. Те, кто был рядом с ним в эти трудные последние месяцы, знают, что и тяжело больной, почти ослепший, он продолжал с какой-то необыкновенной жадностью интересоваться новинками литературы, следить за критическими дискуссиями... Одиннадцать лет, до самой своей кончины, Акоп Салахян оставался на посту первого заместителя главного редактора журнала «Дружба народов». Его эрудиция, критический опыт и художественная взыскательность помогали ему со знанием дела судить о важнейших и сложнейших процессах, происходящих в литературах нашей страны... Слова бессильны передать обаяние личности Салахяна. Нам всегда будет не хватать его улыбки, его шутки, его иронии, той атмосферы творческого горения, которую он умел создавать вокруг себя. Горько сознавать, что без Акопа будут совершаться задуманные им дела...»

Лишь через полгода у Салахяна появился преемник. К весне 1970 года руководство журнала выглядит следующим образом: главный редактор Сергей Баруздин, первый заместитель Леонард Лавлинский, заместитель Александр Николаев. Ответственный секретарь Людмила Шиловцева. Члены редколлегии: Сурен Агабабян, Ануар Алимжанов, Константин Воронков, Леонид Грачев, Имант Зиедонис, Мирза Ибрагимов, Алим Кешоков, Григорий Корабельников, Георгий Ломидзе, Андрей Лупан, Юстинас Марцин-кявичюс, Рафаэль Мустафин, Леонид Новиченко, Александр Овча-ренко, Валентин Оскоцкий, Ярослав Смеляков, Василий Смирнов, Леонид Теракопян, Юрий Цишевский, Иван Шамякин.

1970 год

Год столетия В. И. Ленина журнал открывает стихами Александра Прокофьева о Ленинграде. В февральской книжке — статья Сергея Даронина «Поэтическая Лениниана Чаренца». На вклейке — живописная Лениниана Ильдара Ханова. Очерк Ю. Дашкова «Самым северным путем»— о том, как шла в Россию ленинская «Искра». Под рубрикой «Лениниана»— последняя часть повести Саввы Дангулова «В дороге, в поиске». Ответы Саввы Голованивского и Владимира Канивца на вопрос о ленинской теме в их творчестве. В апрельском номере — воспоминания о Ленине Анастаса Ивановича Микояна. Роман Валерия Осипова «Апрель» (об Александре Ульянове). Статья С. Червонной «Образ В. И. Ленина в советском изобразительном искусстве». На вопрос о ленинской теме отвечают Николай Ушаков, Иван Шамякин, Юрий Збанацкий, Михаил Шатирян. Статья Леонида Новиченко «К теме: ленинизм и художественное познание»...

Журнал публикует ряд ярких современных повестей: «Круг» Анара, «Стежки, дороги, простор» Янки Брыля, «Реквием для губной гармоники» Энна Ветемаа, «Сказание о Нюрке — городской жительнице» Николая Евдокимова, «Студент университета» Владими-| ра Канивца, «Сказки о былом» Абдуллы Каххара, «Катится арба навстречу дню» Ахсара Кодзати, «Горные тропинки» Мусы Магоме-дова, «Двенадцать дней» Николая Мординова, «Бунин в Ялте» Михаила Рощина... Романы: «Циклон» Олеся Гончара, «Чинара» Аска-да Мухтара, «Солнце встает у нас» Ивана Тарбы... Рассказы Д. Аху-бы, В. Берце, С. Воронина, Ю. Герша, Ч. Гусейнова, К. Лордкипа-нидзе, Ф. Мухаммадиева, А. Назарова, Ю. Полухина, А. Рекемчука, Я. Ругоева, Я. Судрабкална, Ф. Уяра, А. Харчука, И. Чигринова, Л. Яцинявичюса...

Отдел поэзии продолжает представлять читателям крупные индивидуальные циклы, подборки, поэмы; в 1970 году опубликованы Григол Абашидзе, Яков Аким («Твой город»), Абдулла Алиш («Из последней тетради»), Абдулла Арипов («Крылья»), Визма Белше-виц, Владимир Бээкман, Аурелиу Бусуйок, Флор Васильев («Кемские рассветы»), Григоре Виеру («Живая вода»), Евгений Винокуров, Андрей Вознесенский, Кабсын Кулиев («Книга земли»), Юстинас Марцинкявичюс («Движение»), Эдуардас Межелайтис («Философские тетради»), Булат Окуджава, Роберт Рождественский, Паруйр Севак («Узел»), Мате Траат («Светотень»), Яков Ухсай («На вершине Гусли-горы»), Аминджон Шукухи...

В «Критике» весьма заметна новая форма; «круглый стол». В мартовской книжке — на тему «Рабочий класс и литература», в сентябрьской — «Земля. Люди. Литература», в декабрьском—«Современная грузинская проза».

В конце года в разделе «Смесь» журнал публикует данные о возросших тиражах «сопредельных» журналов: «Дальний Восток» поднялся с 9 до 18 тысяч, «Север»— с 5 до 13 тысяч, «Урал»— с 20 до 42 тысяч...

Тираж «Дружбы народов», опубликовавший эти данные, весьма солиден: 80 тысяч. Таким образом, к началу 70-х годов журнал вновь достиг тиража, который имел к концу 50-х.

Ярчайшие события года — «Потерянный кров», роман Йонаса Авижюса; «Четыре монолога святого Георгия», повесть Яана Кросса; «Похождения Шипона», повесть Булата Окуджавы; «Седьмое небо», роман Гурама Панджикидзе; «На Ельнинской земле»— автобиографическая повесть Михаила Исаковского; «Бетховенский фестиваль»— западногерманский дневник Мариэтты Шагинян — вещи, быстро замеченные читателями и критикой. Романы и повести Д. Ахубы, А. Бальбурова, Г. Багандова, С. Георгиевской, Д. Гранина, И. Драча, Ф. Кнорре, В. Киселева, В. Козаченко, В. Солоухина, В. Спаре, Я. Стецюка, У. Умарбекова, А. Шастина, рассказы Н. Бичуя, Евг. Гуцало, Р. Ибрагимбекова, Г. Коновалова, В. Лидина, В. Лукашевича, Б. Рахманина, С. Саки, А. Ткаченко, А. Хинта, Эльчина довершают картину года, разнообразную и динамичную, где русские прозаики занимают достойное место в общем многонациональном ряду, а проза республик составляет им достойную «конкуренцию».

В поэзии год определяется крупными подборками Ф. Алиевой («Книга моей любви»), П. Бровки, Е. Винокурова, А. Вознесенского («Повесть под парусами»), Р. Гамзатова («Третий час»), Л. Григорья-на, И. Зиедониса («Тревоги ремесла»), К. Каладзе, И. Кашежевой, С. Кирсанова («Дельфиниада»), К. Кулиева, М. Ласурия, М. Луконина («Вздох облегчения»), Р. Рождественского («Антенны»), Б. Слуцкого («Годовая стрелка»), О. Сулейменова, М. Турсун-заде, Я. Ух-сая («После жизни»), Ф. Халваши («Вкус жизни»), А. Шогенцукова («Высокий свет»), Г. Эмина...

Новые имена: Дибаш Каинчин, Анна Пайтык, Янис Петере,Рыгор Семашкевич.

Заметнейшие работы в публицистике: очерк И. Зиедониса «Не считай шаги, путник!», зарубежные письма А. Вергелиса, военные дневники Б. Полевого, диалог В. Глушкова и В. Моева «Бразды управления».

В разделе «Культура и искусство» рядом со статьями о живописи и графике (к вклейке) все более заметны материалы о кинематографе и театре советских республик.

В «Критике» — исследования А. Бучиса, Л. Лавлинского, Г. Маргвелашвили, Г. Митина, Л. Новиченко, В. Огнева, В. Оскоцкого, Ю. Суровцева, Л. Теракопяна, Л. Якименко, отмеченные стремлением к охвату и фундаментальности. Наряду с этим — интерес к новым, вызывающим споры явлениям: статьи о поэзии Е. Евтушенко, Д. Самойлова, А. Кушнера, Г. Виеру, о прозе В. Тендрякова, В. Распутина (статья И. Дедкова в 3-м номере), Н. Думбадзе, С. Залыгина, Ч. Айтматова, А. Платонова...

1972 год

Первая книжка юбилейного для нашего государства года открывается статьей А. И. Микояна «Советскому Союзу пятьдесят лет». В дальнейшем под рубрикой «50 лет СССР» журнал в течение всего года публикует беседы с руководителями Союзов писателей в республиках. В декабре эта линия завершается специальной анкетой «ДН»: «Что дает вам, вашему творчеству знакомство с литературами народов СССР?»—отвечают писатели,

События года: «Хатынская повесть» Алеся Адамовича, «Молнйеносный Баязет» Сергея Бородина, «Крушение» Абдижамила Нурпеисова — завершающий роман трилогии «Кровь и пот». Назовей также «Плач перепелки» Ивана Чигринова, повести Акрама Айлйс-ли, Гумера Баширова, Иона Друцэ, Бориса Зубавина, Пиримкула Кадырова, Юрия Пиляра, Лилли Промет, Серо Ханзадяна, роман Саввы Дангулова «Кузнецкий мост». Среди рассказчиков — Янка Брыль, Ирина Вильде, Микола Винграновский, Жан Грива, Пауль Куусберг, Грант Матевосян, Виталий Семин, Григорий Тютюнник, Геннадий Юшков, Владимир Яворивский.

Поэтические публикации, крупные циклы, поэмы: «Боги Эллады» Миколы Бажана, «Самед» Ем. Букова, «Лето Ленина» П. Вегина, стихи из последней книги А. Венцловы, «Из июньской тетради» Евг. Винокурова, «Книга сонетов» Р. Гамзатова, «Солнце в ромашках» Гл. Горбовского, «Над Вилюем» Сем. Данилова, «Вернитесь!» А. Каландадзе, «Весна на вершинах» С. Капутикян, «Осенние стихи» М. Карима, «Волжские рассветы» Вл. Кострова, «Свет надежды» К. Кулиева, «Сентябрь...» А. Лупана, «Миндаугас» Юст. Мар-цинкявичюса, «Апрельский ветер» С. Мауленова, «Времена» А. Ме-жирова, «Лирика этого года» Э. Нийт, «Озаренность» 3. Нури, «Балканские песни» Д. Самойлова, «Мгновенья» Я. Сипакова, «Материнская ладонь» М. Танка, «Сабантуй» Р. Хариса, «Мое дерево» Б. Шинкубы, «Костры на снегу» Инн. Эртюкова, а также крупные подборки Этибор Ахуновой, К. Ваншенкина, А. Вознесенского, Т. Зумакуловой, К. Ковальджи, М. Хонинова.

Заметнейшие публикации по отделу публицистики: очерк Анатолия Стреляного «Макар Анисимович», автобиографические записки Ю. Рытхэу, очерк И. Зиедониса и Вит. Коротича «Перпендикулярная ложка», сопровождаемый вклейкой с фотографиями Гунара Янайтиса, на которых запечатлены шедевры таджикского прикладного искусства и люди, строящие культуру Таджикистана.

ИЗ ОЧЕРКА: «...Мы стоим возле бокового штрека Вахшского канала и слышим, как вздрагивает земля под ногами. Скалы дрожат, этого не было с ними со времен творения мира. Подземный туннель канала протянется больше, чем на тридцать километров,— длина хорошей линии метро, только километры эти приходится выгрызать в камне... Дангаринская долина оросится водой будущего Нурекского моря...»

С этих слов начинается нурекская эпопея «Дружбы народов»— история шефства журнала над строительством Нурекской ГЭС.

Среди публикаций раздела «Культура и искусство»— очерки Василя Быкова о гродненских художниках, Василе Василаке —о Михае Бенцияну и Юрия Казакова — о Тыко Вылко.

В критике — материалы большого совещания молодых критиков, рассматривающих проблемы молодой литературы; среди участников: Р. Семашкевич, Ст. Липскис, А. Ээльмяэ, И. Дедков, С, Сигуа, П. Ширмухамедов, М. Мартинайтис, X. Хирщ, Мурат Ауэзов, В. Ковский.

В декабре умирает член редколлегии Я. Смеляков.

ПАМЯТИ ЯРОСЛАВА СМЕЛЯКОВА. «В яачале января 1973 года мы праздновали бы его 60-летний юбилей... Пятнадцать лет работы Ярослава Смелякова в «Дружбе народов»— это как бы целая эпоха в жизни редакции и его личной жизни. Он пришел в журнал в конце 50-х годов, когда журнал набирал силы, становясь из альманаха оперативным боевым органом, выводящим братские литературы на всесоюзную орбиту... Его поэтический авторитет, обаяние личности, незаурядность человеческой и творческой биографии привлекли самых разных людей. Он всегда был как бы центром различных притяжений, интересов, страстей. К нему тянулись поэты разных поколений, многих наций; иногда недолгое деловое общение перерастало в долголетнюю дружбу с журналом, иногда в беседах у редакционного стола рождались замыслы больших поэтических полотен или подборок стихов целых республик; эти публикации он любил называть «карманными энциклопедиями» братских поэзии. Скольких молодых русских поэтов он приобщил к нелегкому, но благодарному труду переводчиков! И как нетерпим был к ремесленным, халтурным поделкам, сделанным холодной рукой версификатора. Зато с какой радостью и душевным волнением он открывал нового поэта, новое явление в национальной поэзии — яет малых народов, нет малых талантов...»

1973 год

Тираж журнала впервые превышает стотысячную отметку. Проза года. «Силуэты» Бориса Полевого и «Записки 1945 года» Константина Симонова («Незадолго до тишины»)— мысленный возврат к войне ради лучшего понимания современности. «Имматрикуляция Михельсона» Яана Кросса — мысленный возврат в XVIII век ради осознания сегодняшних ценностей. Резкая и ясная, граничащая с производственной публицистикой повесть А. Борина «Авария»— рядом с поэтичными рассказами Анатолия Кима, которого журнал впервые представляет своим читателям (напутствует молодого автора Владимир Лидии). Разнообразие тем, стилей, манер-черта прозы года. Роман Тиркиша Джумагельдыева «Земля помнит все» соседствует с романом Гурама Панджикидзе «Камень чистой воды», «Примавера» Лилли Промет—с «Березовыми вениками» Виктора Карамазова, «Кукла и комедианты» Висвалда Лама — с «Пустошелью» Сергея Крутилина, старого автора «ДН». Пожалуй, заметнее романов повести: «Белый сайгак» А. Абу-Бакара, «Школьный хлеб» Евг. Гуцало, «Оська — смешной мальчик» С. Залыгина, «Обработно — время свадеб» В. Личутина, «Мать едет женить сына» Г. Матевосяна, «Аноним» И. Микелинскаса, «Река» М. Рощи-на... Среди рассказчиков — Федор Абрамов, Ромуальдас Гранаускаа, Юозас Пожера, Миколас Слуцкие, Ааду Хинт и—новое имя— Людмила Петрушевская.

Яркие поэтические циклы (в редколлегии Ярослава Смеляковв сменил Анатолий Жигулин): «Зов Алазани» Ир. Абашидзе, «Уманс-кие воспоминания» М. Бажана, «Времена жизни» Фл. Васильева, «Ветла» Ал. Воробьева, «Якутская тетрадь» Н. Глазкова, «Глаза людей» Г. Горбовского, «Салават»— поэма М. Карима, «Лик степи» Д. Кугультинова, «Дзукийские зарницы» А. Малдониса, «Белое озеро» С. Орлова, «Журавлиное небо» П. Панченко, «Сентябрьские раздумья» Вл. Соколова, «Плоды ивы» О. Сулейменова, «Свет из земли» Т. Сумманена, «Пора медосбора» Л. Татьяничевой, «Злаки моих долин» Н. Тряпкина, «Воробьиная ночь» О. Чухонцева, «Кабардинские сонеты» А. Шогенцукова...

Неопубликованные стихи А. Твардовского (январский номер) перекликаются с подборкой его писем (майский номер).

Подкрепляя традицию широкого международного общения, «Дружба народов» предоставляет свои страницы журналам «Словенске погляды» (Братислава) и «Зинн унд форм» (Берлин), а также поэтам стран Азии и Африки.

Подкрепляя традицию широкого обсуждения актуальных проблем в критике, журнал публикует в двух осенних номерах материалы «круглого стола» на тему: «Литература и НТР».

Публицистика представлена многими материалами, среди которых стоит отметить размышления Кима Ильинича «Дедушкин лен», очерк Марка Галлая о А. Н. Туполеве и большую работу Е. Черняка «Пророки и мифы», направленную против реакционного национализма.

Еще одна серия публицистических материалов достойна особого внимания: это статья секретаря ЦК КП Таджикистана С. Б. Эр-гашева и выступления очеркистов Ю. Полухина и Бронислава Холо-пова под общей шапкой «Нурек. Год 1973». Редакционное вступление гласит; «Нурекские встречи на страницах «ДН» будут отныне регулярными...»

Начинается шефство «Дружбы народов» над строящейся Нурекской ГЭС, а точнее, дружба журнала с коллективом стройки, причем в сферу взаимодействия включается весь Южно-Таджикский территориально-производственный комплекс. Пять лет спустя материалы, опубликованные в журнале, выходят отдельной книгой: «От Нурека — к Рогуну»; этот том собирает под своей обложкой стиха Мирзо Турсун-заде, Мирсаида Миршакара, Мумина Каноата, Саидали Мамура, Павло Моочана, Бозора Сабира, Владимира Кострова, Хабибулло Файзулло, Лоика Шерали, Гафара Мир-зоева, Галины Морозовой, Файэудло Ансрри, Гулназара Келдыева, статьи'," 6'черки и эссе К. Симонова, С. Дангулова, В. Жалакявичю-. са, В. Тендрякова, Ю. Рыхтхэу, А. Кушнера, Б. Холопова, Ю. Полухина, Евг. Богданова, А. Майсюка, М. Муллоджанова, В. Коротича, И. Захорошко, секретаря Нурекского горкома партии П. И. Горбачева...

Из книги «ПОМОЩЬ В ДЕЛЕ»: «Вникая во все, что связано с Южно-Таджикским комплексом, встречаясь с десятками людей, от которых зависит его облик, сотрудники журнала видели, что взаимодействия, взаимопонимания им явно недостает. И тогда возникла идея провести в редакции «круглый стол» на тему — «Южно-Таджикский комплекс. Проблемы строительства. Перспективы развития». Решено было пригласить на него и ученых из Совета по изучению производительных сил СССР... и работников Госплана СССР и Таджикской ССР, которые определяют его сегодняшний день, энергетиков, металлургов, химиков, партийных работников, писателей. Первая встреча состоялась в мае 1974 года в Москве. На ней выступило двенадцать человек... Работникам Госплана СССР... пришлось ответить на многие вопросы... В декабре 1975 года состоялся второй «круглый стол», уже в Нуреке. На нем присутствовало свыше тридцати специалистов. Он был посвящен более узкой теме — тому, как Южно-Таджикский комплекс завершил девятую пятилетку и что даст ему пятилетка десятая... Оба «круглых стола» вызвали многочисленные отклики». («От Нурека —к Рогуну. Журнал «Дружба народов» на стройках Южного Таджикистана». М„ 1978, с. 205—207).

ПРЕМИИ СТРОИТЕЛЕЙ — ПРЕМИИ СТРОИТЕЛЯМ. Заключая договор о сотрудничестве, строители Нурекской ГЭС и редакция «ДН» решили, что на стройке будет организовано соревнование за награды журнала, а в свою очередь строители станут ежегодно награждать «рабочей премией» лучшее произведение на современную тему, опубликованное в журнале... В Нуреке сложился актив читателей «ДН»... Из актива составляется жюри по присуждению ежегодной «рабочей премии» Нурека. Первым лауреатом ее стал К. М. Симонов за документальную книгу «Разные дни войны»... Вслед за ним нурекчане отдали свои награды Савве Дангулову за роман «Кузнецкий мост», Витаутасу Жалакявичюсу за киноповесть «Кентавры», Владимиру Тендрякову—за повесть «Затмение» (с. 35—36).

УНИКАЛЬНОЕ СОБРАНИЕ КНИГ С АВТОГРАФАМИ В НУРЕКЕ. В начале 1974 года группа сотрудников и авторов журнала «ДН» привезла в Нурек подарок — собрание книг, вышедших как приложение к журналу, с автографами их авторов. Среди них были Г. Марков, В. Катаев Н. Тихонов, В. Смирнов, С. Дангулов, С. Крутилин, М. Алексеев, Ю. Рытхэу, В. Осипов, С. Баруздин.

Этим скромным подарком было положено начало уникальному собранию книг с автографами писателей и общественных деятелей, которое хранится сейчас в Нурекской городской библиотеке и продолжает пополняться... Вся советская многонациональная литература и многие книги наших зарубежных друзей представлены сегодня в Нуреке (с. 334—337).

Из последующих событий: ЦК Компартии Таджикистана и Совет Министров Таджикской ССР приняли постановление о присуждении Государственной премии Таджикской ССР имени Абу Абдул-ло Рудаки 1987 года за создание Нурекской библиотеки журнала «Дружба народов» архитектору В. И. Пашкову, конструктору Ф. С. Маргулис и писателю С. А. Баруздину.

К 1988 году 12 142 автора подарили библиотеке 23324 книги с автографами.

1974 год

События года: «Разные дни войны» Константина Симонова; романы «Проданные годы» Юозаса Балтушиса, «Лебединая стая» Ва-силя Земляка, «Год огненной змеи» Цыденжапа Жимбиева, «Одна ночь» Пауля Куусберга, «Атланты и кариатиды» Ивана Шамякина. Повести: «Донька-Даниэль» Петруся Бровки, «Возвращение» В. Кардина, «Высокая кровь» Ильяса Кашафутдинова, «Когда погас фейерверк» Юрия Нагибина, «Отдых» Миколаса Слуцкиса, «Тридцать непрожитых лет» Анатолия Ткаченко... Рассказы Акрама Айлисли, Гурама Гегешидзе, Владимира Кайяка, Думитру Матковски, Александра Рекемчука, Михася Стрельцова, Матса Траата, Григора Тютюнника...

Ровный, добротный состав; русские, прозаики рядом с равными по силе собратьями из республик: картина, в принципе, уже привычная в «ДН». Но вот публикация, вряд ли для журнала привычная: роман Юлиана Семенова «Альтернатива», это прицел более широкий, это расчет уже на «миллионного» читателя.

События в поэзии: «Дождевой прилюд» М. Бажана, «Сигналы сердца» А. Балтакиса, «Баллада Брестской крепости» Р. Бородули-на, «Солнце отчего края» Д. Вааранди, «Я думал, что война во мне...» О. Вациетиса, «Достиг я до звезд» Г. Горбовского, «Обещание любви» А. Жигулина, «Друг мой, солнце!» Зульфии, «Песня тысячи окон» К. Каладзе, «Вечером...» Я. Каплинского, «На крыльях времени» С. Кудаша, «Скорость» А. Кулешова, «Белый остров Чюрлениса» Э. Межелайтиса, «Волна и камень» Д. Самойлова, «Гимн полувека» П. Севака, «Черный месяц» А. Сийга, «Самое начало войны» Б. Слуцкого, «Рябиновый хмель» Я. Судрабкална, «Отношение к жизни» М. Траата, «Тропинка к колодцу» Б. Худайназарова...

События в публицистике; «Курземите» И. Зиедониса, «Уроки трудной жатвы» А. Стреляного, «Эта земля, этот хлеб» Я. Останова…

А. Битов и И. Друцэ, П. Мовчан и А. Пистунова — авторы статей по проблемам искусства. В том же разделе — книга воспоминаний Л. Утесова «Спасибо, сердце!»—и эта публикация тоже вряд ли обычна для прежней «Дружбы народов»: и она рассчитана на миллионы читателей.

«Нурекскую тему» продолжает «круглый стол», за которым встречаются ответственные работники Госплана, крупные специалисты «Таджикгидроэнергостроя» и других объединений и предприятий, первый секретарь Нурекского горкома партии П. И. Горбачев.

В отделе критики, по традиции обильном и многообразном, отметим обсуждение проблем эстонской прозы: «круглый стол», собравший эстонских критиков Олева Йыги, Виллема Гросса, Калле Курга, Эллена Маллене и русских критиков Андрея Туркова, Анатолия Бочарова, Наталью Крымову...

Чувствуется, что журнал, верный своим традициям, накопил силы для нового рывка. В психологическую связь с этим ощущением надо поставить такой вроде бы формальный момент, как заменаобложки.

Обложка упрощается: отныне с нее убраны иллюстрации. Они остаются на вклейке, на внутренних сторонах обложки, но — не на «одежде». Одежда теперь проще и строже: цветная вертикальная плашка на сероватом фоне: марка, эмблема, номер. Чем это объяснить? Какая интуиция подсказала художнику журнала, что иллюстрации на обложке,— при всей их — временами — динамичности и при всей — как правило — информативности, все-таки несут в себе «что-то от альманаха», от «профильной специфики»? Только один «толстый» журнал в ту пору (кроме «ДН») выносит иллюстрации на обложку: «Иностранная литература», то есть издание отчасти специфическое; ни один из ведущих журналов: ни «Новый мир», ни «Октябрь», ни «Знамя» — этого себе не позволяют: их серьезность и весомость не нуждаются в «картинках»...

Перемена обложки — как бы знак того,что и «Дружба народов» наконец почувствовала силы встать в первый, главный ряд литературных журналов. Отсюда — и тексты, явно рассчитанные на массового читателя.

Малозаметная цифра в выходных данных свидетельствует о том же: в 1974 году тираж «Дружбы народов» переваливает двухсоттысячный рубеж.

Это принципиально новая позиция, новое качество и новый этап.

Часть V. В ПЕРВОМ РЯДУ (1975—1984)

Состав редакционной коллегии, сложившийся к середине 70-х годов: главный редактор С. Баруздин, первый заместитель главного редактора Л. Лавлинский, заместитель главного редактора Л. Тераке-пян. Члены редколлегии: С. Агабабян, А. Алимжанов, Л. Аннинский (теория и критика художественного перевода), А. Бучис, К. Воронков, Н. Гейдеко (поэзия), Л, Грачев, И. Захорошко (культура и искусство), И. Зиедонис, М. Ибрагимов, А. Кешоков, Г. Корабельников, Г. Ломидзе, А. Лупан, Ю. Мариинкявичюс, Р. Мустафин, Л. Новиченко, А. Овчаренко. А. Руденко-Десняк (кригика и библиография), И. Сергеева (проза), Б. Холопов (очерк и публицистика), И. Шамякин, Л, Шиловцева (ответственный секретарь), К..Яшен.

1975 год

Открывается год подборкой из новой книги стихов Леовида Мартынова «Даты».

Меня томят великие заботы,
Я к Александру Невскому пойду:
Зачем ты ездил, черт возьми, в Орду?
Не по душе мне эти извороты!
И Грозного с престола низведу:
Почто гневился больно горячо ты?
И, между прочим, с Кромвелем я счеты
За крайности кровавые сведу.
В Истории я наведу порядок!
Кто как себе затылка ни чеши,
А не уйдете от моих нападок!
И, негодуя ото всей души,
Коль слушать не хотите вы добром,
Вас всех зараз я вычеркну пером...

«Порядок в Истории»—тема, уловленная поэтом в воздухе времени, и литературы. Об этом — и «Небесный камень» Яана Кросса, и «Сокровища Улугбека» Адыла Якубова — старина, откликающаяся не зов современности, но это и современность, взятая в острых социальных ракурсах: у Чингиза Гусейнова в «Магомеде, Мамеде, Мамише», у Тиркиша Джумагельдыева в «Калыме», у Висвалда Ла-иа в. «Итоге всей жизни»; это дипломаты военной поры в романе Саввы Дангулова «Кузнецкий мост», это политруки, солдаты и солдатки в повести Елены Ржевской «Февраль — кривые дороги»; это «Кузнецы и чеканщики» Нины Бичуя, «Ночные летчики» Владимира Бээкмана, «Горнило» Мушега Галшояна, «Неблагодарный» Нода-ра Думбадзе, «Хатынгольская баллада» Абиша Кекильбаева, «Невеста моря» Анатолия Кима, «Твой род» Гранта Матевосяна, «Огненный протопоп» Юрия Нагибина, «Владения» Тимура Пулатова, «Женитьба Кевонгов» Владимира Санги... Скрещение реальности и мифологии, древности и злободневности, вечной поэзии и живых проблем.

Бетти Алвер и Хута Берулава, Лариса Васильева и Петр Вегин, Евгений Винокуров и Андрей Вознесенский, Иван Драч и Евгений Евтушенко, Танзиля Зумакулова и Мирдза Кемпе, Алим Кешоков и Валентин Колумб, Виталий Коротич и Владимир Костров, Колау Надирадзе и Шота Нишнианидзе, Булат Окуджава и Борис Олей-ник, Сергей Орлов и Янис Петере, Расул Рза и Максим Танк, Гул-рухсор Сафиева и Марис Чаклайс, Степан Шавлы и Игорь Шкляревский —таков диапазон поэзии года.

«Хлеб соседа» Юрия Черниченко, «Из декабристских архивов» Натана Эйдельмана, «КамАЗ перед пуском» Рафаэля Мустафина— диапазон публицистики.

Письма с фронта М. Луконина, С. Наровчатова, А, Яшина, Б. Лебского, Б. Слуцкого, А. Туркова, С. С. Смирнова, П. Воронько, Ю. Друниной...— еще одна очная ставка человека с Историей.

В разделе «Литературное наследство»— Исаакян, Эминеску, Твардовский: новые переводы, ранее не публиковавшиеся стихи.

В «Критике»— статьи Г. Асатиани, М. Асимова, А. Бочарова, П. Браженаса, диалог Ар. Григоряна и В. Кожипова, «Заметки о поэтической критике» Л. Лавлинского, статьи И. Дедкова, М. Тычины, М. Чимпоя... Обсуждение только что завершенной шеститомной «Истории советской многонациональной литературы».

Пражский «Литерарни месячник» в гостях у «Дружбы народов».

Можно назвать этот год литературно-добротным, а можно литературно-ломовым. Репутация журнала, стоящего в первом ряду и отвечающего за ситуацию в литературе, требует постоянного подкрепления.

Двухсоттысячный тираж держится.

1976 год

Никак не умаляя важности разнообразных и ярких произведений этого года (повести Я. Брыдя, В. Жалакявичюса, В. Личутина, В. Мартинкуса, М. Траата, рассказы Г. Бакланова, В. Белова, А. Би-това, П. Бровки, И. Вильде, В. Гейдеко, В. Дрозда, А. Ткаченко, ф. Уяра, С. Ханзадяна, А. Якубана — уже вошло в традицию «ДН» раз в год выпускать номер рассказа), отдавая должное весомости и добротности романов М. Ищенко «Течение», Ю. Мушкетика «Белая тень», Б. Шинкубы «Последний из ушедших», А. Эба-ноидзе «Брак по-имеретински»,— следует отметить в 1976 году публикацию четырех произведений, читательский и критический резонанс которых оказался в практике журнала беспрецедентным. Это роман Чабуа Амирэджиби «Дата Туташхиа», роман Булата Окуджавы «Путешествие дилетантов», роман Виталия Семина «Нагрудный знак «ОСТ» и повесть Юрия Трифонова «Дом на набережной». С этими четырьмя публикациями журнал окончательно утверждается на одном из флагманских мест в советской литературной журналистике.

Надо также отметить крупные поэтические циклы и стихи П. Антокольского, К. Ваншенкина, И. Драча, М. Дудина, Жале, Л. Забашты, В. Казанцева, С. Капутикяи, А. Кадру, Ю. Кузнецова, Ст. Куняева, Вяч. Куприянова, Р. Лубкивского, С. Мауленоза, А. Ме-жирова, П. Мовчана, М. Нагнибеды, 3. Нури, П. Панченко, Л. Первомайского, А. Сийга, Вл. Соколова, 3. Тхагазитова, Б. Укачина, Н. Хазри, О. Чиладзе, Л. Шерали, А. Шогенцукова...

В разделе «Новые имена» отметим Атамурада Атабаева, Тимура Зульфикарова, Ольгу Ипатову, Петра Кошеля, Сабита Мада-лиева, Рамиза Ровшана.

В разделе очерка и публицистики — «Мартовские всходы» Г, Лисичкина, «Трое в степи» А. Стреляного, «Заботы Неворотова» П. Ребрина...

В «Литературном наследстве»— письма А. Твардовского и М. Исаковского 1932—1970 годов.

В «Критике»— статьи И. Дедкова, В. Кардина, В. Ковского, Л. Новиченко, Г. Петриашвили, Ю. Суровцева, Л. Теракопяна. Два «круглых стола»: первый — на тему «Взаимодействие и взаимообогащение литератур народов СССР на современном этапе»; второй—«Проблемы качества художественного перевода». Этот последний (за которым собрались поэты, прозаики, практики и теоретики перевода:

А. Арипов, Г. Бельгер, Фл. Васильев, В. Ганиев, Л. Гинзбург, Эд. Ели-гулашвили, А. Еники, Н. Капиева, М. Карим, А. Кекильбаев, Р. Мус-тафин, О. Нодия, Ю. Покальчук, М. Рудов и С. Семененко) фактически начинает в «ДН» новую рубрику, которая впоследствии делается постоянной и называется: «Художественный перевод: проблемы и суждения».

В течение десятилетия под этой рубрикой публикуются статьи советских и зарубежных переводоведов, дискуссии по острым вопросам перевода, «Форумы», на которых несколько мастеров состязаются в переводе одного стихотворения (оригинал и подстрочник которого печатаются здесь же), а затем дается критический разбор всех предложенных версий. Избранные статьи, напечатанные под новой рубрикой за десять лет ее существования, в 1986 году выходят отдельным томом. Тому предпослано следующее вступление:

«ОТ СОСТАВИТЕЛЯ. Эта книга составлена из статей и материалов, опубликованных в журнале «Дружба народов» под рубрикой «Художественный перевод: проблемы и суждения». Когда эта рубрика открывалась в 1976 году, вряд ли можно было и мечтать, чтобы со временем она встала на обложке книги; даже и насчет журнальных публикаций были опасения: проблематика художественного перевода выглядела в ту пору слишком специальной и узкой, чтобы претендовать на особое внимание литературной общественности, не говоря уже о широком читателе; чаще всего дело ограничивалось привычным сличением перевода и оригинала «по строкам» и рассуждениями о том, что надо бы изжить подстрочник,

Действительность, однако, оказалась богаче самых смелых предположений: проблематика художественного перевода быстро вышла за пределы привычных схем и отразила живые и актуальные вопросы сегодняшнего многонационального литературного процесса. Тот факт, что аналогичные разделы вскоре появились и в других периодических изданиях («Литературная газета», журналы «Вопросы литературы», «Литературное обозрение»), показателен... При гигантском развитии переводческого дела в современном мире художественный перевод становится коррелятом таких жизненно важных процессов, как взаимодействие и взаимообогащение национальных культур в рамках социалистического общества... Этим жизненным тонусом объясняется сегодняшний интерес писателей и читателей к таким традиционно «специальным» проблемам, как перево-димость и непереводимость, уровни соответствия перевода оригиналу, соотношение вольности и буквальности и т. д.— при всей теоретической (то есть умозрительной) «неразрешимости» некоторых из этих вопросов они сейчас непрерывно решаются практически...» («Художественный перевод: проблемы и суждения». Сборник статей. Изд-во «Известия», М., 1986, с. 3—4).

1977 год

Год повести. «Страна Бумба» А. Балакаева, «Отзовись, мой жеребенок» О. Бокеева, «Знахарь» А. Борина, «Долгое, долгое детство» М. Карима, «Соловьиное эхо» А. Кима, «Судный день» В. Козько, «Прощальный ужин» С. Крутилина, «Две жизни» М. Муратали-ева, «Затмение» Вл. Тендрякова — заметные вехи в развитии многонациональной советской прозы 70-х годов.

Вот необычный роман Вл. Орлова «Гамаюн»—«страницы жизни Александра Блока». Вот три романа, исследующие человека в контексте движущейся истории: «Капли дождя» П. Куусберга, «На исходе дня» М. Слуцкнса, «Оправдание крови» И. Чигринова.

Вот несколько новелл, продолжающих цикл Ю. Смолича «Мои друзья»: «Корнейчук... Головко... Белецкий... Сенченко... Малышко». Вот рассказы Г. Беса, Е. Гупало, Ф. Искандера, В. Конецкого, Дж. Менюка, Ю. Нагибина, Е. Попова, В. Семина, А. Скалона, А. Сулакаури, Р. Эзеры, А. Якубана...

Главные события года в поэзии: поэмы «Ночные раздумья старого мастера» М. Бажана, «Песнь моей любви» К. Кулиева, «Поэма Прометея» Ю. Марцинкявичюса, поэтические циклы М. Айтхожиной, К. Ваншенкина, Фл. Васильева, О. Вациетиса, X. Гагуа, Ф. Да-вояна, М. Исмаила, Н. Лайне, Л. Мартынова, Н. Матвеевой, Г. По-женяна, А. Сагияна, Д. Самойлова, Б. Слуцкого, М. Стрельцова, С. Хакима, Г. Эмина, И. Шкляревского; под названием «От Руставели до верлибров»— маленькая антология грузинской лирики в переводах Е. Евтушенко.

Скорбный строй башкирских поэтов, погибших на фронтах Великой Отечественной войны: X. Мухамадьяров, X. Хайри, Б. Мука-май, X. Кунакбай, М. Харис, Т. Мурат, С. Киньякай...—их стихи предваряет вступлением Мустай Карим.

События в публицистике: «Портрет и время» Е.Яковлева— Ленин на «фоне времени», работа О. Лациса о Дзержинском, очерк М. Галлая «С человеком на борту», «Из записок воспитателя» А. Дрипе. Цикл очерков о культурном лице современного города:

Н. Аитов и Н. Харитонов, О. Кучкина, М. Мураталиев. «Лента времени»— воспоминания актера Камиля Ярматова.

В «Критике» и «Проблемах перевода»— материалы совещания в редакции «Современность историко-революционной темы»: А. Тимонен, А. Нурпеисов, Д. Икрами, Л. Новиченко. Заметки В. Леоновича «Переводчик, сломай карандаш!». Статья Льва Гумилева «С точки зрения Клио». Беседа Л. Лебедевой с Ч. Айтматовым. Отвечая на вопрос о чертах и качествах современной литературы, Ч. Айтматов, в частности, говорит:

«Раньше я получал сотни писем, которые мне ничего не давали. Это были хорошие, доброжелательные письма, но они (авторы.— Сост.) лишь констатировали факт своего отношения, не больше. А сейчас, казалось бы, благополучное, мирное время, но оно порождает свои и такие сложные проблемы, которые во много раз превосходят трудности военного времени, как это ни парадоксально. Возникают такие жизненные проблемы, о которых мы и не подозревали, с которыми просто не сталкивались в жизни тогда, когда боролись за сохранение самой жизни. В связи с этими новыми сложностями литература должна перестроиться, найти новые ресурсы» (это напечатано в 1977 году.—Сост.).

С апреля первым заместителем главного редактора становится Л. Теракопян, заместителем — В. Гейдеко.

1978 год

Самая драматичная публикация года — роман Ивана Мележа «Метели, декабрь» — продолжение «Полесской хроники», оказавшееся окончанием, вернее, обрывом ее; предварять эту публикацию пришлось траурным сообщением, а завершать — монтажом набросков, планов и записей, найденных в бумагах писателя; драматична и история перевода романа с белорусского на русский язык: Дмитрий Ковалев умер, не завершив работы, и «Метели, декабрь» перевела до конца, то есть до обрыва текста, Тамара Золотухина. ;

Еще несколько романов, обретших долгий и заслуженный читательский успех: «Закон вечности» Нодара Думбадзе, «Путешествие дилетантов» Булата Окуджавы и «Старик» Юрия Трифонова,— определяют облик года.

Необычна повесть Леннарта Мери «Мост в белое безмолвие»— путевой дневник эстонского писателя, где он, кроме собственных впечатлений («Северный полюс... Маточкин Шар... Большие Оранские острова...»), использует «подлинные материалы Толля,Кука,Форстера, Врангеля, Матюшкина, Даля...».

Несколько «обычных» повестей, получивших резонанс у читателей и критиков: «Контакт» Анара, «Старый колокольчик» Б. Близнеца. «Воспоминания Каолевигюэга» Э. Ветемаа, «Возвращение Уруз-мага» Н. Джусойты, «В редкие месяцы на берегу» С. Есина, «Флюгер для семейного праздника» В. Мартинкуса, «Тесна пустыня» А. Мухтара, «Маленькая семья» А. Поцюса, «Байга» А. Хакимова, «Смоковница» Эльчина... Впрочем, усилившееся в прозе конца 70-х годов философское, символическое, мифологическое поветрие, не миновавшее и авторов «Дружбы народов», делает большинство этих повестей не совсем обычными, что можно почувствовать по названию повести А Алимжанова: «Возвращение Учителя, или Повесть о скитаниях Абу Насра Мухаммеда ибн Мухаммеда ибн Тархана ибн Узлаг аль-Фараби ат-Турки».

Поэзия года: «Можжевеловый дым» Б. Бедюрова, «Вспаханное поле» П. Боцу, «Вечное мясо» А. Вознесенского, «Детство» В. Дав-тяна, «Половинки» И. Зиедониса, «Добрый дождь» Зульфии, «Времена» М. Карима, «Светотени» А. Кушнера, «Камни на взморье» Я. Петерса, «Начало начал» С. Рустама, «Миг равенства» О. Сулей-менова, а также подборки стихов Ф. Алиевой, А. Вергелиса, Л. Ду-ряна, А. Кешокова, К. Ковальджи, Ю. Кузнецова, Ст. Куняева, С. Попова, М. Танка, Ф. Унгарсыновой, Шукрулло...

Из новых работ переводчиков надо выделить переводыЮнны Мориц из Р. Гамзатова, переводы В. Леоновича из Г.Табидзе и переводы Аллы Тер-Акопян из армянской лирики.

По разделу публицистики (или все-таки прозы?) отметим воспоминания К. Симонова «История одного киноинтервью», которому суждено войти во все позднейшие жизнеописания маршала Г. К. Жукова

Отметим также очерк Ю. Калещука «Харасавэй», очерк К. Ляс-ко о культурном облике Полтавы (продолжение урбанистической галереи «ДН»—«культура города — культура народа») и очерк Вл. Турбина о дилогии Тенгиза Абуладзе («Мольба»—«Древо желания»).

В разделе критики заметно прозвучали статьи А. Адамовича, М. Бажана, Т. Буачидзе, О. Гончара, И. Друцэ, Л. Промет, Т. Пу-латова и других писателей к 150-летию Льва Толстого. В разделе «Художественный перевод...»—диспут Л. Миля и Л. Мкртчяна «Как переводить классику на современный язык?», диалог М.Карима и А. Сийга «Взаимоузнавание» и первый форум переводчиков «ДН»: сонет М. Рыльского в переводах шести мастеров, а следом—статья П. Мовчана «Хвала канону»— с разбором их версий.

Сотня рецензий в разделе «Библиография»...

Тираж журнала вырастает до 210 тысяч. Если 10 тысяч прибавки покажутся читателю этой хроники малосущественными, он может заглянуть в ее начало и вспомнить, что именно с этого количества экземпляров начиналась когда-то история альманаха.

1979 год

«Дружбе народов»— сорок лет! Год открывается серией приветствий; журнал поздравляют Г. Марков, Н. Тихонов, М. Шаги-нян, Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, руководители Нурека и Нурекгэсстроя...

МАРИЭТТА ШАГИНЯН. ПОЧЕТНОЕ СОРОКАЛЕТИЕ

«Пишу «почетное», хотя для советского журнала сорок лет— совсем не такая уж большая дата. Но дело не в возрасте «Дружбы народов». Дело в том, что этот журнал за короткий сравнительно срок — на наших глазах — сумел вырасти из своего скромного целевого назначения (публикации в русском переводе вещей писателей советских национальных республик и автономных областей) в один из лучших наших толстых журналов вообще.

Он заслужил любовь у читателей и уважение крупнейших советских писателей, печатающих в нем свои произведения. Из года в год шло углубление его содержанья, возрастали требовательность к публикуемому материалу, вкус при его отборе.

«Дружба народов» открыла немало новых имен, ставших из «республиканских» всесоюзными. Она помогла многим молодым талантам найти себя.

За все эти качества, за действенное сближение многонациональных наших литератур — в единый по духу, широчайший многоязыковый фронт великой советской литературы и за высокий темп его качественного развития — мне кажется молодой юбилей журнала «Дружба народов» юбилеем почетным» («ДН», 1979, № 1).

Характеристику года лучше всего начать с «новых имен». Их, как всегда, немало: Важа Гигашвили, Эльда Грин, Мурад Мухаммед Дост, Алексей Дударев, Ольга Ипатова, Саулюс Томас Кондротас, Владимир Некляев, Давид Ованес... Одно имя выделяется: пронзительной силой правды и таланта, стремительным взлетом признания, начатым с февральской книжки «ДН», где Константин Симонов напутствует: «Доброго пути, Сашка!»—и следом идет повесть «Сашка» Вячеслава Кондратьева.

Основные публикации года: романы Юсуфа Акобирова «Нурек» (можно сказать в шутку: художественные плоды шефства.—Сост.), «Кузнецкий мост» С. Дангулова (третья книга), «Потерянный» Т. Джумагельдиева, «Евпраксия» П. Загре больного, «Дорога в Россию» Т. Каипбергенова, «Трасса» В. Лама.

Среди авторов повестей по читательской популярности лидирует Юлиан Семенов («ТАСС уполномочен заявить...»), однако спектр художественных манер достаточно широк: Я. Брыль («Рассвет, увиденный издалека»), Т. Зульфикаров («Возвращение Ходжи Насред-дина»), В. Козько («Цветет на Полесье груша»), Т. Пулатов («Завсегдатай»), Я. Стецюк («Супруны»).

Рассказчики: В. Афонин, О. Гончар, В. Дрозд, С. Залыгин, Р. Климас, Г. Ковалевич, Р. Кутуй, П. Куусберг, П. Нилин, Б. Окуджава. М. Слуцкие, В. Токарева, К, Тоноян, С. Турсун... Последний рассказ Виля Липатова (и первый, который он решился предложить «Дружбе народов», а до публикации не дожил) предварен прощальным словом С. Баруздина.

К. Симонов и Ю. Трифонов в своих новеллах рассказывают о К. Федине, так что в прозе журнала зримо присутствует и этот знаменитый писатель.

Среди поэтов: И. Абашидзе, М. Бажан, X. Бекхожин, В. Белшевиц, Р. Бородулин, К. Ваншенкин, О. Вациетис, Г. Виеру, А. Вознесенский, Ю. Кузнецов, К. Кулиев, Л. Лавлинский, Лоик, М. Львов, А. Малдонис, Ю. Марцинкявичюс, Э. Межелайтис, А. Межиров, П. Мовчан, Д. Мулдагалиев, И. Нонешвили, Р. Рза, А. Сагиян, Д. Самойлов, Г. Сафиева, В. Соколов, М. Танк, Уйгун, Н. Хазри, И. Шкляревский...

В публицистике — «круглые столы»: «Нечерноземье, пять лет спустя» (разговор происходит в Ядринском районе Чувашии с участием председателей колхозов, руководителей района и республики, а также чувашских и русских писателей); «круглый стол» по проблемам развития Южно-Таджикского территориально производственного комплекса.

Во углубление народнохозяйственной проблематики—статьи академика В. Глушкова «Этажи науки», Б. Холопова «Влечение к высоте», О. Лациса «После испытания», очерки А. Стреляного «В селе, у матери».

Ленинская тема: «Карта ГОЭЛРО» и «Апрельские эскизы» Егора Яковлева.

В сильном и разнообразном отделе «Культура и искусство» заметнейшие публикации на вклейках — работы Тогрула Нариманбекова, космические акварели А. А. Леонова; выделяются также очерк Д. Данина «Улетавль»— о Татлине — и воспоминания И. Смоктуновского «Время надежд».

В «Критике» имеют резонанс полемические статьи Н. Крымовой и Е. Книпович о прозе Валентина Катаева («Алмазный мой венец»), воспоминания М. Карима об А. Твардовском, заметки В. Ковского о деревенской теме в литературе, статьи М. Мартинайтиса, А. Марченко, Б. Панкина, И. Янской и В. Кардина...

В течение года — три некролога.

В сентябре — памяти Валерия Гейдеко, прозаика и критика, заместителя главного редактора «Дружбы народов». В октябре — памяти Константина Симонова, постоянного автора журнала, чья книга «Разные дни войны» выходит приложением к журналу уже после смерти автора.

В декабре — памяти Василия Смирнова, прозаика, главного редактора «Дружбы народов» в 1960—1965 годах.

К началу восьмидесятых годов редакторат формируется следующим образом: главный редактор — С. Баруздин, первый заместитель — Л. Теракопяы, заместитель — А. Руденко-Десняк, ответственный секретарь — Б. Холопов (передавший заведование отделом очерка и публицистики Ю. Калещуку).

Тираж журнала вырастает еще аа 13 тысяч.

В 1979 году во исполнение постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об укреплении связи литературно-художественных журналов с практикой коммунистического строительства» редакция «Дружбы народов» и общественные организации Коми АССР подписали «Договор о творческом содружестве» между журналом и тружениками Тимано-Печорского территориально-производственного комплекса. Учреждена «Рабочая премия Тимана», которую решено ежегодно присуждать автору лучшего произведения документально-публицистического жанра. Лауреатами «Рабочей премии Тимана» В последующие годы стали: Юрий Калещук, за очерк «Прошедшие времена» (1982); Лина Тархова, за очерк «Трудно быть исключением» (1983); Эдуард Белтов, за очерк «Цена» (1984); Евгений Будинас, за подготовку и проведение «круглого стола» в Пярну"попроблемам агропрома (1986).

1980 год

Циклы поэтов: М. Алигер, А. Атабаев, И. Аузинь, А. Балтакис, К. Ваншенкин, Г. Виеру, X. Гагуа, И. Драч, Д. Кугультинов, Р. Ку-туй, А. Куияяер, Я. Ругоев, А. Сийг, Г. Эмин... Известные имена. И все-таки перечень циклов, где трудно выделить события, которые стали бы наново определять ситуацию,— показатель некоторого «пробуксовывания» лирики. Две поэмы, каждая из которых имеет свою силу и прелесть: «Колыбель Авиценны» Мумина Каноата в «Талисман Авиценны» Льва Ошанина (впрочем, здесь жанр обозначен; «роман в балладах») не отменяют, а даже усиливают ощущение некоторой тематической монотонности. Поэзия—наиболее чуткий род литературы — уловила, конечно, тот застой, который к концу 70-х годов обнаружился в общественном сознании; поэзия «Дружбы народов» его тоже «уловила»...

В прозе этого еще не чувствуется; год—яркий; семь романов, среди них замечательные; перечислим все семь: «Чужая вотчина» А. Адамчика, «Твоя заря» О. Гончара, «И всякий, кто встретится со мной...» О. Чиладзе, «Возьму твою боль» И. Шамякина, «Совесть» А Якубова, «Чай в пять утра» Л. Яцинявичюса и, наконец, «После бури» С. Залыгина, начавшийся (первой книгой) с апрельского номера...

Пять ярких повестей, которые, можно сказать, все стали всесоюзными событиями: «Каратели» А. Адамовича, «Бархан» О. Бокеева, «О, суббота!» Д. Калиновской, «Лотос» А. Кима, «Шестьдесят свечей» В. Тендрякова,— острота, разнообразие, мастерство.

Главное событие в публицистике — перемена в шефских горизонтах, и перемена отрадная. Завершено строительство Нурекской ГЭС — завершено многолетнее шефство; в статье «Скрещения Вахш-ского треугольника» Бронислав Холопов итожит эту работу. Два месяца спустя опубликованы материалы «Экспедиции «ДН» в Ти-мано-Печорский территориально-производственный комплекс; статья первого секретаря Коми обкома КПСС И. П. Морозова и очерки Юрия Калещука и Лидии Тархановой; Тимано-Печорский комплекс — новый объект особого внимания журнала.

Надо отметить также очерки Г. Лисичкина «Вклад и отдача», Н. Смелякова «Роза ветров», А. Илларионова «Оседлое кочевье»...

В отделе «Культура и искусство», помимо статей о художниках (выделим «Соотнесенность буквы и линии» П. Мовчана — об украинском графике Василе Лопате), опубликованы воспоминания артиста Мариса Лиепы «Вчера и сегодня в балете», рассчитанные на самый широкий круг читателей.

В критике — некоторый перевес «круглых столов» над индивидуальными статьями; главные темы: «История и современность в литературах республик Поволжья, Коми АССР и Калмыцкой АССР», «Современная проза: стилевые поиски», «Обсуждение прозы республик Прибалтики»...

Событием в отделе критики перевода является публикация работы Юрия Абызова «Окаменевшие атлеты». Проведено также несколько анкет и дискуссий: «Что такое «перевод автора»?», «Поэма В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин» (говорят переводчики)». На втором форуме переводчиков «ДН»—стихотворение Хасана Туфана; переводы этого стихотворения комментирует Р. Мустафин.

Тираж журнала поднимается до 240 тысяч. И застывает.

1981 год

Год прощания с Юрием Трифоновым. Он успел снять последние редакционные вопросы, готовя к печати роман «Время и место», но прочесть уже не успел; роман стал его завещанием.

Такой же посмертной и такой же пронзительной по звучанию вышла публикация Виталия Семина: роман «Плотина». Книги писателей продолжают работать и после смерти писателей...

Два романа старых авторов «ДН»: «Сребропряхи» Энна Ветемаа, «Сабля для эмира» Алима Кешокова. Два романа новых для «ДН» авторов: «Одинокая орешина» Вардгеса Петросяна, «Фальшивый Фауст» Маргера Зариня.

Череда ярких повестей: «Меньший среди братьев» Г. Бакланова, «Сказание о Юозасе» Ю. Балтушиса, «Алба, отчина моя» В. Ва-силаке, «Кукарача» Н. Думбадзе, «Производственный конфликт» С, Есина, «Черная тропа» И. Кашафутдинова, «По причине души» П. Краснова, «Дождь в июле» М. Магомедова, «Со стороны» Ю. Скопа, «Второе возвращение» С. Турсуна, «Ивановы журавли» И. Чен-дея, «Небесная душа» Ю. Щеглова, «Танго» А. Якубана.

Урожай рассказов поскромнее: «Мгновенья» Ю. Бондарева, К. Ваншенкин, Г. Гулиа, Г. Коновалов, Г. Матевосян...

Две поэмы в очередной раз организуют «пространство» лирики: «Донелайтис» Ю. Марцинкявичюса и «Черная гать» И. Шкляревского. Среди публикаций поэтов (В. Белшевиц, Р. Гамзатов, С. Евсеева, П. Зирнитис, Т. Зумакулова, К. Каладзе, Ю. Кузнецов, М. Мартинайтис, Э. Межелайтис, М. Нагнибеда, Ш. Нишнианидзе, А. Сагиян, М. Траат) отнюдь не потерялись «Три песни» Вл. Высоцкого, предваренные вступлением Марины Влади.

В публицистике заметное место занимают материалы Всесоюзной творческой конференции писателей «Дружба народов •— дружба литератур», прошедшей в Баку.

Ширятся границы шефства: «Экспедиция» «ДН» в Тимано-Пе-чорский ТПК (статья секретаря Коми обкома КПСС А. Ф. Сютки-на, очерки Ю. Калещука, В. Кунина) дополнена материалами из Яд-ринского района Чувашии (статья секретаря Чувашского обкома КПСС А. П. Петрова); не слабеет и таджикская тема (статьи первого секретаря Горно-Бадахшанского обкома КП Таджикистана А. И. Бабаева и Б. Холопова).

Заметнейшие материалы года; «Поле без плуга», очерки Федора Моргуна, первого секретаря Полтавского обкома КП Украины; «Дорога на Север» Э. Белтова, «Новое дело» А. Радова и, наконец,— имевшая сильнейший резонанс в читательских и хозяйственных кругах работа В. Селюнина «Нерв экономики» (о железных дорогах: «По каждому километру пути мы перевозим в шесть с лишним раз больше грузов, чем американцы... Насколько оправданны астрономические цифры перевозок?» —Сост.) Натакого рода материалах подготавливалась Перестройка...

В критике отметим «круглый стол» «Казахская проза сегодня», статьи И. Дедкова, М. Стрельбицкого, Л. Теракопяна; в разделе «Художественный перевод: проблемы и суждения»—две полемики: В. Леонович — П. Мовчан на тему «Надо ли переводить с древнерусского?» и Т, Сумманен — Р. Винонен на тему «Древний эпос в новом переводе» (на примере русских переводов «Калевалы»).

Еще около сотни рецензий в отделе «Библиографии»...

Тираж замер на 240 тысячах.

1982 год

Год шестидесятилетия Советского государства отмечен в журнале рядом целенаправленных публикаций, причем в разных жанрах. Это и «Хроника» Егора Яковлева «Зимой, шестьдесят лет назад. Рассказ в документах», и подборка стихов «В семье великой», где выступает много поэтов разных республик, и всесоюзная анкета критиков «Единая, многонациональная — опыт, задачи, критерии».., Однако даже с учетом юбилея в журнале ощущается некоторый перевес «рубрик» над материалом и текстов «организованных» над текстами «индивидуальными». В критике это анкеты и «круглые столы»: белорусские писатели А. Адамович, В. Быков, А. Жук, В. Козько и И. Шемякин отвечают на анкету «Что дает нам сегодня память о войне?»; в двух летних номерах журнал печатает ма- у териалы грандиозного «круглого стола» на тему «Литература и ду-ховный мир современника», состоявшегося в Ереване; в Ташкенте проходит «круглый стол» на тему «Гражданственность сегодняшней лирики»...

В отделе публицистики—тоже «круглый стол», в Полтаве: «Хлеб хлебу брат»— Продовольственная программа в действии. На ту же тему—беседа В. Можина и А, Стреляного. Еще из актуальных диалогов надо отметить беседу двух председателей Советов Министров, Белоруссии и Литвы: А; Аксенова и Р. Сонгайлы «Задача дня: комплексный подход».

Остротой в постановке народнохозяйственных проблемотличаются очерки Марка Кострова «Ратча», Эд. Белтова «Цена», Т. Смирновой «Запас прочности».

На широкого читателя рассчитана повесть Рены Шейко «Елена Образцова», напечатанная в разделе «Культура и искусство».

Богат в 1982 году раздел «Литературное наследство»: здесь опубликованы новые переводы из Нарекаци, из Якуба Коласа в Янки Купалы, главы из «Золотой розы» К. Паустовского.

Беспрецедентно «многолюден» раздел «Новые имена»; имен двенадцать; Ш. Аджинджал, Н. Александрова, С. Будаглы, С. Гырылова, В. Исраэлян, А. Круглов, Р. Мишвеладзе, В. Сирадехян, О.Тихомиров, И. Яресько, Ф. Яруллин...— впрочем, имен тринадцать, «чертова дюжина», потому что список венчают авторы романа «Шалфейная гораи братья Повилас и Пятрас Диргела.

В поэзии уменьшается количество ярких индивидуальныхциклов и увеличивается вес тематических подборок («Из югославской поэзии», «Стихи казахских поэтов»), а также дробно-сборных «Поэтических тетрадей». Надо отметить прощальные стихи Александра Орлова (сотрудника «Дружбы народов», умершего год назад) и Владимира Высоцкого, подборку песен которого еще раз представляет читателям Марина Влади, на сей раз вкупе с Андреем Вознесенским,

Особенностью прозаического раздела можно считать перевес рассказа над крупными жанрами. Дважды в 1982 году «Дружба народов» выпускает «номера рассказов» (в январе и в октябре); имена рассказчиков достаточно известны: А. Айвазян, Г. Бакланов, Я. Брыль, Г. Гулиа, Н. Думбадзе, О. Ипатова, Д. Каинчин, Р. Кутуй, В. Поволяев, Т. Пулатов, Г. Тютюнник, Г. Юшков; отметим также выступающих в этом жанре поэтов Ф. Алиеву, В. Белшевнц и драматурга Л. Петрушевскую, однако такой перевес малого жанра вряд ли говорит о его расцвете, а скорее об отсутствии таких крупных событий в прозе, которые сделали бы «жанровый вопрос» несущественным и не оставляли бы редакции соблазна для «жанрового щегольства» книгами рассказов два раза в год.

Крупная проза: романы «Колесом дорога» Виктора Козько; «...Где отчий дом» Александра Эбаноидзе, «Дашрабат — крепость моя» Тиркиша Джумагельдиева. Еще три романа: «Императорский безумец» Яана Кросса, «Две связки писем» Юрия Давыдова и продолжавшийся роман Сергея Залыгина «После бури», пожалуй, самые яркие в контексте года,— погружают нас в историю...

Современная же тема трактуется в повестях. Опубликовано: «Станция переливания крови» С. Ахмедова, «И тут мы расстанемся с ними...» Р. Киреева, «Ташкент» Г. Матевосяна, «Полтора квадратных метра» Б. Можаева, «Хваткий мой» М. Мураталиева, «Ключ от райских ворот» А. Тагана... При всем мастерстве авторов (и переводчиков, среди которых блистают Анаит Баяндур, Зураб Ахвле-диани, Ольга Самма), все-таки в общем потенциале прозы ощущается некоторый спад, и этот спад, видимо, связан с состоянием литературы в целом.

Тираж по-прежнему застыл на отметке около четверти миллиона.

1983 год

По обилию рубрик и подрубрик «Дружба народов» 1983 года напоминает «Дружбу народов» 1963-го.Стихи, помимо традицинных «Поэтических тетрадей», собраны в «перекликающуюся» шеренгу под названием «И песня общая звучит». Среди авторских подборок, пестроватых по уровню (Б. Окуджава, О. Шестинский, Ш. Нишнианидзе, А. Алдан-Семенов, С. Мамур, А. Сийг, Ю. Гордиенко, Ф. Мехти, М. Тимофеев, Н. Тряпкин, Д. Самойлов, К. Ван-шенкин, И. Драч, И. Абашидзе, В. Костров, В. Леонович), можно заметить три поэмы: «Большой театр» А. Ковалева, «Поэма о молоке» И, Зиедониса и фрагменты из поэмы А, Арипова «Авиценна и смерть», однако это последнее, третье за короткий срок, появление великого Ибн-Сины в качестве героя поэм говорит, с одной стороны, о том, что журнал идет как бы «на поводу» у авторов, а с другой, что сама поэзия несколько пробуксовывает и уходит от живых проблем современности.

Подрубрики и рубрики отдела очерка и публицистики; «Время и люди», «Актуальные диалоги», «Упрочение мира—путеводная звезда в завтрашний день», «Борьба за мир — призвание и долг писателя», «Взаимопонимание культур — веление времени», «Во имя мира»... Под этими лозунгами печатаются материалы нескольких «круглых столов», среди которых видное место занимают и встречи международные (здесь выступают гости из НРБ и ПНР, с Кубы и Кипра, ГДР, СРР, ЧССР, ВНР, ДРА, Франции, Греции, Финляндии...). В отделе критики это также встреча в редакции, посвященная «вопросу вопросов литературы» — проблеме положительного героя, обсуждаемой в связи с постановлением ЦК КПСС «О творческих связях литературно-художественных журналов с практикой коммунистического строительства».

Практике посвящены актуальные материалы А. Стреляного и Г. Лисичкина, А. Пумпянского и Э. Генри, актуальный диалог голландского журналиста У. Олтманса и академика Г. А. Арбатова «Разрядка: трудности и перспективы». В сфере «Культуры и искусства» надо отметить очерк Б. Свежевой «Это в Нукусе» •— о культурном облике города. Впервые журнал обращается к такому виду искусства, как художественная фотография (очерк Л. Аннинского «Да ведь это литовская школа!»). В «Литературном наследстве» — стихи Максима Богдановича, стихи Николая Глазкова... Интересны письма Максимилиана Волошина к В. В. Вересаеву... Под рубрикой «Художественный перевод: проблемы и суждения» опубликована полемика Е. Шатохиной и Л. Беринского о новых переводах из Эминеску, а также третий форум переводчиков «ДН»:

стихи Расула Гамзатова и статья Казбека Султанова с анализом десятка переводческих версий.

Рубрики живут, подрубрики множатся. И опять ощущается «недовес» новых, новаторских материалов.

: Какова картина в прозе? Рассказы Г. Бакланова, С. Воронина, Р. Кутуя, Ф. Мухаммадиева, Л. Уваровой, Г. Чохели. Повести В. Дрозда («Шапка Сластиона»), О. Ждана («Зинаида Неглядо-ва»), М. Ибрагимбекова («История с благополучным концом»), В. Кондратьева («Встречи на Сретенке»)... Романы Саввы Дангулова («Государева почта»), Пиримкула Кадырова («Алмазный пояс»), Булата Окуджавы («Свидание с Бонапартом»), Юрия Покальчука («Сейчас и всегда»), Миколаса Слуцкиса («Поездка в горы и обратно»)...

Очень своеобразна повесть доктора Бориса Шубина «Скорбный лист» — история болезни и смерти А. С. Пушкина с точки зрения медицины... Чтение на все вкусы, в том числе и рассчитанное на самого массового читателя. А тираж начинает падать. Он падает до 190 тысяч, потом до 160 тысяч и на этой цифре задерживается.

Этой перемене можно дать вполне технологическое объяснение: впервые подписка на журнал и подписка на книжное приложение к журналу, ранее неразрывные, стали автономными. Можно предположить, что 80 тысяч подписчиков, оставившие журнал, сохранились в качестве читателей книг, издаваемых теми же сотрудниками редакции на базе печатавшихся в журнале текстов. Можно также утешиться тем, что 160 тысяч тиража (отметка, пройденная журналом в середине 70-х годов, но вкупе с приложением) теперь составляет чистую читательскую базу собственно журнала, и это не так мало. Это вполне прилично даже в ряду первых журналов: «ДН» идет почти вровень с «Октябрем» и «Знаменем» (175 и 170 тысяч), отставая несущественно от «Нашего современника» (220 тысяч) и некатастрофически от «Нового мира» (360 тысяч).

И все-таки ощущение застоя и «привычности», накопленное в разных «отделах и жанрах», заставляет признать это тиражное торможение—по большому счету—закономерным. Этот кризис непохож на кризис начала 60-х годов, когда журнал упал до уровня альманаха. Тогда это было следствием недостатка сил: нужно было силы накопить, нужно было опереться на опытные литературы и как бы выравнять по ним остальные, нужно было и в русской литературе найти соответствующие ресурсы. Теперь ситуация принципиально иная. Литературные силы во всех республиках огромны, тонус высокий, напор материала непрерывен.

Показательно, что именно в 1983 году, весной, печатается в «ДН» повесть Василя Быкова «Знак беды»: вещь, пронзившая всю литературу, новая по уровню мысли и чувства, вещь, в которой военная тема перекрещивается с темой крестьянской, а несчастья военной поры сопрягаются с проблемами и бедами 30-х годов, 20-х... Эта огромной силы повесть свидетельствует о том, что литература наша, многонациональная и зрелая, полна сил и имеет смелость думать дальше, глубже...

1984 год

Поб рубрикой «Звено особого назначения»—очерк Евг. Будинаса «Путешествие с Оппонентом»: «...И снова разговор заходит о предприимчивости. Об инициативе и самостоятельности. Об умении найти выход там, где его, казалось бы, нет. Только теперь говорим мы уже на другом, на новом, не на председательском или директорском, а на районном уровне...»

Под рубрикой «Актуальные диалоги» — беседа председателя правления Союза писателей Чувашии А. В. Емельянова с секретарем Чувашского обкома партии А, М. Леонтьевым, тема; «Кадры».

Под рубрикой «В Ядринском районе Чувашской АССР» — очерк А. Никитина «Хмель».

Под рубрикой «От Нурека к Рогуну» — очерк В. Грудского «Байпазинская ступень. Рабочая хроника одной стройплощадки».

Под рубрикой «Экспедиция «ДН»: Тимано-Печорский ТПК»:

Очерк Эд. Белтова «Форпост».

Под рубрикой «Глобус «ДН» — статьи Эрнста Генри, Тимура Гайдара, А. Пумпянского, Мэлора Стуруа: контрпропаганда и международные проблемы.

Встречи, анкеты, «круглые столы» критиков: встреча с вьетнамскими писателями, встреча с писателями ГДР, анкета «Орбиты единения»: критики из разных республик рассказывают о наиболее интересном и значительном, что, на их -взгляд, есть в литературах социалистического лагеря.

Под рубрикой «Новые имена» — четыре дебюта (А. Еременко, Т. Малик, А. Парщиков, Р. Тагиев) и еще один дебют — под рубрикой «Представляем поэта» (В. Викторов).

Под рубрикой «Когда я на мир смотрю» — стихи поэтов из стран социалистического лагеря. Подборка «Из новой болгарской поэзии». Д. Кугультинов, поэма «Град и Венеции»; Ю. Марцинкявичюс, поэма «Мажвидас»; А. Имерманис, «Парижский монолог Рильке»; В. Боков, «Даль прекрасная манит дорога!»;3. Палванова, «Пульс Вселенной осязали тут...»

Под рубрикой «Художественный перевод: проблемы и суждения» — анкета болгарского критика Л. Любенова среди поэтов-переводчиков социалистических стран: «Взаимоузнавание, взаимодействие, взаимосближение».

Проза. Рассказы Л. Арабей, А. Димарова, Я. Кросса, Р. Кутуя, Ю. Нагибина, Я. Сипакова... Повести А. Айлисли, И. Бодренкова, О. Бокеева, А. Борина, А. Жукова, Д. Каинчина, Д. Кешели, Д. Кон-стантиновского, С. Пайчадзе, В. Петросяна, А. Рогова, В. Шевчука.

Романы: «Пристань» Джумы Ахубы; «Как ты ко мне добра» Аллы Калининой; «Без всяких полномочий» Бориса Мегрели;

«Пресс-центр» Юлиана Семенова; «Мемуары молодого человека» Зигмунда Скуиня; «Железный театр» ОтараЧиладзе.

Легко увидеть, что наиболее весомым литературным явлением года является роман Отара Чиладзе, вряд ли, однако, легкий для массового чтения, между тем как русская проза (Ю. Семенов, А. Калинина, Б. Мегрели: политический детектив, роман нравов, уголовный детектив) нацелена как раз на самого широкого, массового читателя. При упавшем тираже журнала (а тираж по-прежнему не поднимается) этот прицел кажется лишенным должного упреждения, если иметь в виду не баллистику, конечно, а глубинные процессы, назревающие в обществе, и ценности, создаваемые в литературе.

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ С. А. БАРУЗДИНА НА «КРУГЛОМ СТОЛЕ» В БУДАПЕШТЕ В АВГУСТЕ 1985 г. (окончание);

«...получился диалог. Белорусская военная проза, эстонский аналитический роман, литовское психологическое письмо, грузинский роман-миф... При этом русская литература остается центром нашего многонационального целого». («ДН», 1985, № 12, с. 264).

Оглядываясь на прошедшее десятилетие, можно, конечно, и дальше перечислять голоса, ведущие диалог. Это и казахский эпический роман, и молдавская философская повесть-притча, и украинская романтическая повесть (включая и ее коррелят: повесть юмористическую), и «новая проза» Азербайджана, сочетающая «европейскую четкость» с восточной сказочностью и эмоциональностью, я армянская повесть с ее уникальным взаимодействием двух чувств: чувства древности земли, на которой живут люди, и чувства динамики и перемен современного человечества,— все эти и многие другие литературные ценности, возникшие в разных концах советской литературы и существенно обогатившие за десятилетие нашу духовную жизнь, так или иначе прошли через страницы журнала «Дружба народов». История журнала только потому оказалась богатой и полной драматизма, что она вместила богатство и драматизм шагнувших вперед литератур. Включая, конечно, и литературу русскую; достаточно назвать три имени: К. Симонов, С. Залыгин, Ю. Трифонов, чтобы почувствовать пульс большой русской, литературы на страницах многонационального журнала.

За это десятилетие высказались в журнале а все яркие национальные школы советской поэзии.

Отдел очерка и публицистики работал на главных, направлениях, здесь продумывались фундаментальные и животрепещущие проблемы жизни; нурекская эпопея дала журналу бесценный опыт, опыт, нужный для новых дел, для решения новых проблем, закономерно вставших и в самой жизни, и в литературе.

Часть VI. ЭПОХА ПЕРЕСТРОЙКИ (1985, 1986, 1987, 1988...)

Журнал меняет внешний вид. Сохраняя на обложке традиционную эмблему работы Ст. Красаускаса (древо в ладонях), «Дружба народов» принимает более динамичную графику, близкую к международным «стандартам»: марки разделов, идущие «лейтмотивами», компактность верстки.

Состав редакционной коллегии, вынесенный по новому макету на титул, к середине десятилетия такой; главный редактор С. Баруздин, первый заместитель Л. Теракопян, заместитель А. Руден-ко-Десняк, ответственный секретарь И. Захорошко. Редколлегия;

А, Алимжанов, Л. Аннинский (художественный перевод), А. Бучис, В. Быков, Нат. Иванова (поэзия), Н. Игрунова (критика и библиография), Ю. Калещук (очерк и публицистика), Н. Карцев (проза), А. Кешоков, Ю. Киршин, Г. Корабельников, Г. Ломидзе, Е. Мовчан (приложения), Р. Мустафин, Л. Новиченко, А, Овчаренко, Б. Панкин, В. Петросян, Ю. Суровцев, К. Щербаков (культура и искусство, с 1986 года этот раздел ведет Б. Холопов), К.Яшен.

1985 год

Сорокалетие Великой Победы окрашивает публикации журнала в торжественные и скорбные тона. «Сорок писем с войны», от людей, которых уже нет в живых... «Песни узников фашизма» — людей, сгинувших в гетто, в лагерях уничтожения... Документы о капитуляции гитлеровского рейха в 1945 году... Форум переводчиков:

«Ласточки» Максима Танка... Выступления советских писателей по радио сорок лет назад: Константин Федин и Микола Бажан, Константин Паустовский и Анна Караваева, Лев Кассиль, Федор Гладков, Мариэтта Шагинян, Максим Рыльский, Ольга Берггольц…

Повесть Владимира Тендрякова «День, вытеснивший жизнь», Писатель, солдатом прошедший всю войну, никогда не опубликовал о войне ни строчки; между тем до самой смерти он работал над повестью о войне, это знали только самые близкие люди; теперь эта повесть пришла на страницы журнала из архива писателя.

Из архива же поднята повесть Константина Симонова «Софья Леонидовна». И «Рабочие записи» Юрия Трифонова.

Однако тексты, словно воскрешающие ушедших, воспринимаются не только как дань памяти, связанной с войной, но шире: как необходимость вообще оглянуться на прошлое, чтобы лучше донять настоящее: сказать о прошлом то, что еще недавно невозможно было сказать, вспомнить тех, кого не вспоминали, или договорить о тех, о ком недоговорено. Это и очерк Н. Крымовой о В. Высоцком. И диалоги А. Руденко-Десняка с Нодаром Думбадзе, записанные незадолго до смерти писателя. Это цикл эссе Гурама Асатиани, оставшийся в его бумагах. Это работа Б. Панкина «Ушедшие и живые». Это воспоминания А. Андриевского «Мои ночные беседы с Хлебниковым»: о том, как когда-то, в 1919 году, в Харькове, молоденький инструктор политотдела 14-й армии встречался с поэтом, укрывшимся в сумасшедшем доме от деникинской мобилизации... История вдруг ощутилась как близкая, необходимая, дающая ответы.

Некоторые материалы в прозе можно было бы назвать традиционными для «ДН»: повести П. Краснова, Н. Лугинова, Ф. Мухаммадиева, Е. Ржевской, романы С. Залыгина (продолжающиеся части романа «После бури»), «Автопортрет по воображению» В. Яворив-ского, «Свои и чужие» Ивана Шамякина, «Враг твоих врагов» Аль-гимантаса Бучиса, «Осоковая низина» Хария Гулбиса и даже «Аукцион» Юлиана Семенова, идущий как бы в продолжение уже опубликованных политических романов этого писателя. Но нетрадиционным для «ДН» представляется роман Игоря Волгина «Последний год Достоевского», построенный на архивных и малоизвестных материалах: роман, в котором ощущается желание понять историю целостно, без «белых пятен», без умолчаний, не обходя драматизма и не спрямляя ее задним числом. Перекликаясь с романами Ю. Давыдова, художественное исследование И. Волгина становится как бы знаком нового подхода к истории; история воспринимается как точка опоры для начинающихся в современности перемен.

Перемены эти «висят в воздухе»; о том свидетельствуют, как это и должно быть, очерки; крупнейшие из них: «Удар кирки» И. Зайонца, «...И все-таки» И. Зиедониса, «Бумажное дело» А. Нежного.

В апреле журнал публикует материалы большого «круглого стола», проведенного «Дружбой народов» в Бресте; участвуют председатели колхозов и партийные работники разных республик, сотрудники госпланов и агропромов, ученые, работающие над проблемами земледелия, два очеркиста: Юрий Черниченко и Анатолий Стреляный, Материал называется «Время действовать». Он идет под новой рубрикой; «Навстречу XXVII съезду КПСС». Рубрика делается постоянной; в течение года здесь высказываются партийные работники; первый секретарь Клайпедского райкома КП Литвы Ч. Шлижюс, первый секретарь Полтавского обкома КП Украины ф. Моргун, первый секретарь Краснопресненского райкома Москвы Ф. Козырев-Даль, первый секретарь Томского обкома КПСС А. Мельников, секретарь Коми обкома КПСС Ю. Спиридонов.

Но, как и должно быть в литературе, остро и ярко тонус наступающего времени почувствовала поэзия. Стихи появились в октябре, но именно они выразили то общее настроение, которое связано с «Весной 1985 года». Отар Чиладзе, из цикла «Времена года» (перевод Н. Соколовской).

Но вот и солнце улыбнулось нам.
И что-то стало с воздухом и с нами.
Вздох облегченья пролетел, как сани,
по улицам, проселкам и мостам.
Оттаивали души и умы,
и снежная оттаивала глыба.
И город тихо всплыл со дна зимы,
Как солнцем растревоженная рыба.

1986 год

«...Умная машина, сбереженная пядь пашни, добрый и яркий человек —разве это не стоит самой дальней поездки?..» — так кончается очерк Юрия Черниченко «Работающий американец», ярчайший публицистический материал года. Публицистика начинает лидировать.

А. Абшилава посвящает свое исследование «Потийскому эксперименту». Продолжается «Экспедиция «ДН» в Тимано-Печорский территориально-промышленный комплекс: журнал публикует статью первого секретаря Воркутинского горкома КПСС В. Г. Курских; в Пярну проходит «круглый стол», посвященный проблемам руководства народным хозяйством; участвуют председатели колхозов, ученые, публицисты; материалы дискуссии, опубликованные под заголовком «Ответственность», продолжают линию, начатую «круглым столом» «ДН» в Полтаве в 1982 году и продолженную в Бресте в 1985-м; разным аспектам и путям перестройки посвящены также статьи В. Бараева, Э. Белтова, Е. Богданова, В. Выжутовича, А. Григо, С. Калласа, С. Кашаускаса, В. Князюка, О. Лациса, И. Прокопьева, А. Стреляного, В. Христофорова, Э. Черепаховой, Ю. Черниченко.

Усиливается интерес журнала к проблемам театра и особенно кинематографа, где происходят наиболее драматичные события перестройки; в отделе «Культура и искусство» опубликованы статьи Ч. Амирэджиби «Внимание: человеческий фактор!»; В. Демина «Изменения на карте звезд»; М. Захарова «Контакты на разных уровнях»; А. Платова «Несколько послесловий к дождю»; Е. Стишовой «Правда или легенда?»; М. ШвыдДкого «Злоба дня и вдохновение поэта»; беседа К. Щербакова и О. Табакова «Рубежи и надежды»...

Под знаком новых тенденций отделы критики и художественного перевода проводят анкеты к съезду писателей СССР. Критики А. Бучис, Ч. Айтматов, М. Стрельцов объединяют свои ответы под «шапкой»; «Тоска по гармонии, или Бунт во имя справедливости». Переводоведы Г. Бельгер, Г. Маргвелашвили, М. Новикова, Н. Гончар, А. Хузангай, Г. Салямов, К. Шерман отвечают на три вопроса; » «Новые проблемы. Новые работы. Новые имена».

В связи с общей перестройкой все усиливается стремление вернуть культуре недооцененные имена, полузабытые ценности, осветить темы, вчера еще едва ли не запретные. В этом ряду стоит, например, посвященный вроде бы частному вопросу материал Е. Друца и А. Гесслера «Цыганские хоры в России»: он читается не просто как глава из истории российской культуры, но как глава, возвращенная теперь в ее историю.

В таком контексте закономерен усилившийся интерес к «Литературному наследству»; в 1986 году «ДН» публикует под этой рубрикой вещи ярчайшие: поэму Миколы Бажана «Дебора», стихи Николая Гумилева, стихи Константина Левина (впервые ставящие в ряд читаемых авторов сильного, но неизвестного. доселе поэта Великой Отечественной войны). Эти публикации, в сущности, и составляют главные события в отделе поэзии,— притом, что и по Новым публикациям год не назовешь слабым; Б. Ахмадулина, П. Бо. цу, М. Винграновский, В. Высоцкий, Р. Давоян, А. Каландадзе, К. Ковальджи, Ю. Кузнецов, А. Кушнер, Ю. Марцинкявичюс, П. Мовчан; Э. Нийт, Ш. Нишнианидзе, Г. Поженян, Л. Промет, Д. Самойлов, Б. Харанаули, М. Чайлайс, О. Чухонцев, Ю. Шесталов, И. Шкляревский, Т, Щербина, Г. Юшков,..

Одной из заметных публикаций прозы надо признать опять-таки извлеченную из архива повесть Владимира Тендрякова «Чистые воды Китежа». И его же рассказ «День седьмой»,

Главные же события года — повести «Карьер» Василя Быкова. и «Помилование» Мустая Карима... Вообще год далеко не бедный; здесь романы: «Каменный ключ» Сулеймана Велиева, «Побег» Тиркиша Джумагельдиева, «Четвертое измерение» Р. Иванычука, «Охота в заповеднике» В, Мартинкуса, «Рубеж» Ю. Мушкетика, «Древо света» М. Слуцкиса, повести М. Бахти, Т, Зульфикарова, М. Мухтара... Но заметно, что русская проза как бы несколько «отстает» в соревновании: повести А, и Г. Вайнеров, В. Лакшина, Юл, Семенова, романы С. Сартакова «Вечная песнь — колыбельная» и С. Дангулова «Братина» и даже искусный роман Ю. Давыдова «Каржавин Федор, волонтер свободы», посвященный колоритнейшей .фигуре русской истории... но истории,—так или иначе все это проза уже привычная: на фоне оживившейся, обострившейся, схватившей воздуха гласности литературной жизни все более ощути мым становится ожидание событий действительно новой, большой прозы.

1987 год

И событие происходит: с апреля начинается публикация романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата». Из авторской аннотации:

«Время действия романа—1934 год. Год сложный, как сложны были тридцатые годы, годы великих свершений и щемящих сердце потерь, невиданного энтузиазма и больших трагедий, годы, подготовившие нашу победу в Великой Отечественной войне и многие ее непоправимые жертвы. Стремление отразить время во всем его многообразии раздвинуло рамки романа от арбатских переулков до Кавказа, Урала и Сибири ....от рабочих и студентов до высших руководителей государства... Я писал этот роман много лет,—итожит А. Рыбаков.— Первая его часть была анонсирована в 1966 году. Я уходил к другим вещам, но возвращался к «Детям Арбата»... Это моя главная книга...»

Вместе с напечатанными в других журналах «Белыми одеждами» Вл, Дудинцева, «Новым назначением» А. Бека, «Зубром» Д. Гранина, «Тучкой золотой» ан. Приставкина — произведениями, которые смогли появиться только в эпоху перестройки, роман А. Рыбакова определяет новую ситуацию в литературе. И, естественно, создает как бы новую точку отсчета и в опубликовавшем его журнале.

Проза 1987 года в журнале «Дружба народов» — это проза эпохи гласности. Ключевые публикации года — роман Виктора Козько «Хроника детдомовского сада», роман Юрия Трифонова «Исчезновение», роман Владимира Яворивского «Мария с полынью в конце столетья»: тяжкие будни послевоенного сиротства, трагические расставания 1937 года, горькое отрезвление Чернобыля... Рядом—повести Акрама Айлисли, Оралхана Бокеева, Ромуальдаса Гранаускаса, Рустама Ибрагимбекова, Василя Быкова, Гранта Матевосяна, Мориса Симашко, Натана Эйдельмана. Рядом — роман «Трижды Величайший...» Николая Евдокимова, главы из романа Леонида Лиходее-ва «Сначала было слово», роман Владимира Бээкмана «Нарвский водопад», «Из записных книжек» Юрия Нагибина, «Местами— кратковременные дожди» Аурелиу Бусуйока.

Легко заметить, что актуальные проблемы современности сочетаются в прозе года с интересом к ключевым драмам давнего и недавнего исторического прошлого. Для всей советской литературы 1987 год явился годом памяти,—когда из «запасников» литературы извлекались ценности, забитые туда по страху или неведению, а теперь прочитываемые жадными и свежими глазами. «Дружба народов» не исключение: раздел публикаций в 1987 году—один из самых ярких. Здесь вторая книга романа Василия Шукшина «Любавины», пьеса Михаила Булгакова «Багровый остров», поэма Семена Гудзенко «Землепроходцы», стихи Вячеслава Иванова, Николая Клюева, Осина Мандельштама, Владимира Набокова, Владислава Ходасевича, Константина Симонова, «Записные книжки» Анатолия Аграновского, переписка Райнера — Марии Рильке, Марины Цветаевой и Бориса Пастернака в 1926 году.

Поэзия представлена именами Беллы Ахмадулиной, Рыгора Бо-родулина, Константина Ваншенкина, Эркина Вахидова, Расула Гамзатова, Ивана Драча, Юлии Друниной, Николае Есиненку, Владимира Корнилова, Александра Кушнера, Семена Липкина, Маро Мар-карян, Александра Межирова, Давида Самойлова, Олега Чухонцева, Варлама Шаламова, Мишши Юхмы... И опять — подборки живых поэтов соседствуют с публикациями поэтов ушедших, рядом с Та-риэлом Чантурия стоят Лахути и Даниил Хармс, а стихи Бориса Слуцкого, извлеченные из его бумаг, воспринимаются как только что написанные, подожженные памятью недавних драм:

Строго было,
но с нами иначе нельзя.
Был порядок,
но с нами нельзя беэ порядка.
Потому что такая уж наша стезя,
Не играть же нам с горькою правдою в прятки.
С вами тоже иначе нельзя. И когда
счет двойной бухгалтерии господа бога
переменит значения: счастье — беда,—
будет так же и с вами поступлено строго.

Строгий расчет с ошибками прошлого, жесткий самоанализ, отрезвление гласностью — вот лейтмотив лучших публикаций и по отделу очерка и публицистики: здесь «Остывающая зола» Юрия Калещука, беседа Сергея Баруздина с Федором Моргуном «Хлеб, Земля. Судьба», «круглый стол» в Тбилиси: «Что в агропроме?» „. Отметим также острые и нестандартные публикации в рубрике «Культура и искусство»: беседу Павла Сиркеса с кинорежиссером Вадимом Абдрашитовым, статью В, Божовича «Исцеление» — о фильме Т. Абуладзе «Покаяние», беседу Бронислава Холопова с Вазгеном Первым, Католикосом всех армян. Под тем же знаком дискуссионности, свободного обмена мнениями — публикации отдела критики. Здесь наиболее заметны: анкета «ДН» «Проблемы жанра и проблемы жизни» (Ч. Амирэджиби, Т. Джумагельдыев, И. Зо-дотусский, Р. Мустафин, В. Курбатов, В. Санги, К. Султанов, М. Траат, А. Хузангай...). Беседа А. Анастасьева с Чингизом Айтматоым, статьи Натальи Ивановой, Кнута Скуениекса, Екатерины Стариковой...

К концу года становятся известны результаты первой безлимитной подписки. «Дружба народов» собирает на 1988 год 780 тысяч подписчиков, что означает рост более чем впятеро (в 1987 году тираж журнала— 150 тысяч). Для сравнения—три «сопредельных» издания. «Новый мир» переходит миллионный рубеж (1092 тысячи подписчиков — сравнительно с 495 тысячами тиража в 1987 году). «Знамя», соответственно,—500 тысяч вместо 250 тысяч—удвоение; «Октябрь» — рост со 150 до 215 тысяч. «Москва» — рост с 500 тыс. до 600 тыс. Цифры тиражей на 1988 год надо еще несколько увеличить за счет розницы, что, впрочем, сильно не изменит общей картины. Впечатляющий рост тиражей ведущих журналов в эпоху гласности — черта времени. Но и результат конкретних усилий. «Дружба народов» по-прежнему в первом ряду. По-прежнему — и по-новому; с увеличением читательского интереса возрастает не только популярность издания, но и ответственность издателей. Можно считать, что пятикратный рост подписки — не только подарок читателей к пятидесятилетию журнала, но и предъявление новых требований ему. 1988 год

Один к одному идут тексты, появление которых было немыслимо до эпохи перестройки. Они не просто включаются в число прочих, но определяют лицо журнала. Количество перешло в качество... Вот только те публикации, которые либо не могли бы, либо реально не смогли быть напечатанными в прежние времена.

«Дублер» — глава о Сталине из романа Алеся Адамовича «Каратели», не прошедшая в печать при первой публикации в «ДН». «Вагон» — роман из архива Василия Ажаева. Повесть Сергея Антонова «Овраги». Начало повести Леонида Лиходеева о Николае Бу-карине — «Поле брани, на котором не было раненых». Роман Владимира Набокова «Другие берега». Роман Анатолия Рыбакова «Тридцать пятый и другие годы»— продолжение «Детей Арбата». Роман «Чевенгур» Андрея Платонова. «Повесть о санаторной зоне» Миколы Хвылевого. «Маленькие портреты» Виктора Некрасова (об Анне Ахматовой, Александре Твардовском, Максимилиане Волошине),

Поэзия; Геннадий Айги, Иосиф Бродский, Юлий Даниэль, Инна Лиснянская, Серго Ломинадзе, Булат Окуджава, Борис Чичибабин... Стихи из архива Максимилиана Волошина, из архива Бориса Слуцкого, Кайсына Кулиева, Константина Левина, Михаила Семенко, Ярослава Смелякова, Чулпана...

Переписка Бориса Пастернака и Ольги фрейденберг. Письма и документы Михаила Зощенко времен его изгнанияиз литературы тексты, немыслимые в печати до 1985 года...

Как немыслимы ранее «Письмо «исторического оптимиста» Эрнста Генри, очерк Г, Иссерсона «Судьба полководца» — о маршале Тухачевском, воспоминания Якова Рапопорта «О «деле врачей», Ьчерк Анатолия Стреляного о Н. С. Хрущеве «Последний романтик», «Люди и вещи» Геннадия Лисичкина, а также напечатанный в новой рубрике «Культура и личность» диалог Александра Нежного и Митрополита Ленинградского и Коломенского Алексия о роли христианства в русской культуре.

Отметим также подготовленный отделом критики «круглый стол» с участием С. Аверинцева, В. Быкова, И. Дедкова, Вяч. Иванова, А. Хузангая на тему «Нация. Язык. Литература», дискуссионные статьи О, Трубачева, В. Михайлова, М. Хинта и М. Рябчука, подготовившие этот спор.

Наконец, еще одна новая рубрика, продиктованная новымипроблемами: «Нация и мир». Она открывается статьей академика Д. Лихачева «Беден не тот, у кого мало, а тот, кому мало...» и продолжена статьями Л. Н. Гумилева «Этнос: мифы и реальность», А. Халима «Язык мой—Друг мой...», А. Празаускаса «Зачем мятутся народы?..» Венчается год по этой новой рубрике материалами большого совещания в редакции «ДН» на тему; «Национальный вопрос сегодня» и подборкой писем «Болевые точки», где впервые ставятся некоторые острые этнические проблемы, в частности о положении живущих в Казахстане так называемых «этнических немцев» — раньше пресса об этом тоже не писала.

1989 год

В марте исполняется пятьдесят лет «Дружбе народов». С выходом третьего номера на полку становится четыреста одиннадцатая книжка журнала. Плюс пятьдесят четыре книги альманаха. Итого — 465.

Две цифры. Одна круглая—50. Другая некруглая—465. Смысл «некрутлости» в том, что история продолжается. И потому эпилога нет.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Вместо эпилога пусть наши преемники 50 лет спустя продолжат эту хронику.

Приводим список сотрудников редакции на момент юбилея:

Сергей Баруздин (главный редактор), Леонид Теракопян (первый заместитель главного редактора), Александр Руденко-Десняк (заместитель главного редактора), Игорь Захорошко (ответственный секретарь), Нина Жильцова, Татьяна Матвеева (секретариат), Николай Карцев (заведующий отделом прозы), Наталья Воробьева, Татьяна Смолянская, Валерий Лысенко (сотрудники отдела прозы), Наталья Иванова (заведующая отделом поэзии), Владислав Залещук, Татьяна Бек (сотрудники отдела поэзии), Юрий Калещук (заведующий отделом очерка и публицистики), Эдуард Белтов. Татьяна Блинова, Тамара Смирнова (сотрудники отдела очерка и публицистики), Наталья Игрунова (заведующая отделом критики и библиографии), Александр Архангельский, Игорь Писарев, Елена Сеславина (сотрудники отдела критики и библиографии), Бронислав Холопов (заведующий отделом культуры и искусства), Лев Аннинский (редактор рубрики «Нация и мир»), Елена Мовчан (заведующая отделом приложений), Светлана Цыганова (заведующая корректорской), Николай Арсеньев, Ольга Барканова, Татьяна Сдвижкова (старшие корректоры), Серафима Ремених (заведующая бюро проверки), Николай Пшенепкий (художественный редактор), Анна Селиверстова (технический редактор), Елена Медведева и Эмилия Сергеева (машбюро), Лидия Алексеева (младший редактор), Наталья Таратун (заведующая редакцией).

Л.Аннинский

ДЕСЯТЬ ЛЕТ, КОТОРЫЕ РАСТРЯСЛИ МИР


"Дружба народов" 1989 - 1999.


1989. “Голуби слепы”

Напомню читателям то, что они могли забыть в свисте и грохоте обвальной эпохи: десять лет назад, как раз тогда, когда эта эпоха начиналась, журнал “Дружба народов” праздновал свое пятидесятилетие. В этой связи мне было дано редакционное поручение: составить “Хронику полувека”, каковая и появилась в юбилейных номерах журнала.

Я хочу эту хронику продолжить. Нам 60. Есть повод поразмыслить. “Остановиться, оглянуться…” Представить себе, что с нами произошло за эти десять лет. И даже, шукшинскими словами говоря, понять, “что с нами происходит”. Сегодня.

Но оглянемся.

Когда открываешь сегодня первый номер “Дружбы народов” за 1989 год, поражают уже не тексты, шагнувшие с журнальных страниц в золотой и прочие фонды родной словесности, – поражаешься цифирке, скромно задвинутой в уголок титульного листа. Тираж! 1100000 экземпляров. Даю сумму прописью: миллион сто тысяч. Перед этой цифрой сегодня столбенеешь как перед неразрешимой загадкой. И это был не сон, не чудесный всплеск везения. От номера к номеру цифра продолжает расти, добираясь к декабрю до 1135000. Прописью: миллион сто тридцать пять тысяч. Один прирост уложит в себя нынешнюю тиражную пачку три с половиной раза.

Конечно, миллион экземпляров - результат изрядной работы в определенной ситуации: дивиденд от тех литературных сенсаций, что сотрясали общество, начиная с 1986 года. Общее обновление хлынуло тогда в пролом, проделанный романами, которыми “выстрелили” все ведущие журналы. В “ДН” это были рыбаковские “Дети Арбата” (а в “Новом мире” - Пастернак с “Доктором Живаго”, “Архипелаг ГУЛАГ” Солженицына, а в “Октябре” – “Жизнь и судьба” Гроссмана, а в “Знамени” – владимовский “Верный Руслан”). Тиражи тогда баснословно подскочили у всех изданий. И тем не менее: одно дело, когда наращивают тираж такие традиционные левиафаны всесоюзной печати, как “Новый мир” (более, чем вдвое) или “Знамя” (почти вдвое), и другое дело, когда на миллионный уровень взлетает “Дружба народов” с традиционной узкой грядки, где пестуется многонациональное древо, называемое иногда в узких кругах “братской могилой”: тут-то рост тиража более, чем вчетверо!

Это добыто – в общей работе (обвал будет у каждого – свой). Доводя до читателя проклятьем заклейменные тексты, журнал в строю других флагманов “Перестройки” делал то же, что и другие: с помощью впервые осуществляющейся “Гласности” возвращал читателю воображаемую идеальную реальность, лечил душу, свихнувшуюся на ухабах конкретно-исторического пути.

Марк Алданов, “Ключ”. Борис Пильняк, “Красное дерево”. Александр Бек, “На другой день”. Нина Берберова, “Железная женщина”. Семен Липкин, “Декада”. Владимир Войнович, “Иванькиада”. Все невозможное вчера! Романы и повести звучат в одном регистре с мемуарами и документами: с лагерной исповедью Ольги Адамовой-Слиозберг, с дневниками Исаака Бабеля, с письмом Ивана Винниченко Сталину. Извлечены из архивов и письменных столов тексты Шаламова, Трифонова, Тендрякова, Булгакова, Луначарского, Гургена Маари… Праздник Гласности, воскрешение Павших, возвещение Правды.

Поэзия тоже стягивает времена, подтягивает пропущенное к сегодняшнему. “Из тех лет”… “Из разных лет”… Виктор Боков, Михаил Дудин, Имант Зиедонис, Фазиль Искандер, Анна Каландадзе, Владимир Корнилов, Виталий Коротич, Юрий Кублановский, Александр Кушнер, Инна Лиснянская, Нонна Слепакова, Геннадий Русаков, Николай Тряпкин, Борис Чичибабин, Олег Чухонцев… Последний озаглавливает подборку: “Общие стены”. На общий пир званы люди, в этих стенах неслыханные. Всеволод Некрасов, например… Молоденькая Инна Кабыш, как бы подыгрывая празднику единения, сигналит единомышленникам, что “налицо беспрецедентный пир, и мертвецов живые ублажают”. Алексей Дидуров подхватывает: “Нас было мало в той стране… на пир смотревших в стороне”. Теперь нас много. И пир общий.

Однако самые проницательные участники этой либерально-объединительной презентации силятся рассмотреть на стене роковые письмена. Иосиф Бродский перелагает с литовского на русский Томаса Венцлову:

Не воскресить гармонии и дара,
Поленьев треска, теплого угара
В том очаге, что время разжигало.
Но есть очаг вневременный, и та
Есть оптика, что преломляет судьбы
До совпаденья слова или сути,
До вечных форм, повторенных в сосуде,
На общие рассчитанном уста…

Оставь же землю. Время плыть без курса.
Крошится камень, ложь бормочет тускло.
Но, как свидетель выживший, искусство
Буравит взглядом снега круговерть.
Бредут в моря на ощупь устья снова.
Взрывает злак мощь ледяного крова.
И легкое, бессмысленное слово
Звучит вдали отчетливей, чем смерть…

Но и смерть звучит отчетливо, и так неожиданно близко, что слово не успевает очнуться. А стены уже валятся. Грохот павшей Берлинской стены отдается ревом толпы под стенами президентского дворца в Бухаресте. Либеральная печать не может найти тона, от замешательства впадает в глум: “Супруги Чаушеску жили счастливо и умерли в один день” (напечатано, слава богу, не в “ДН”). Войны гаснут – войны разгораются. Генерал Громов последним покидает афганский берег. В Тбилиси Кровавое воскресение…

Кровь на тбилисском асфальте уже прямо относится к компетенции многонационального интернационального органа. Но, кажется, легче депутату Собчаку расследовать действия генерала Родионова, чем журналу, полвека лелеющего дружбу народов, понять, как об этом писать. Ясно, что Грузия откалывается от России. и. Умом можно и понять происходящее, и представить себе, какая лавина грозит пойти с таких камешков. Но сердцем… Скорбные женщины в черном так прекрасны в контраст с солдатами, размахивающими лопатками, и Звияд Гамсахурдиа так романтичен в контраст с партработниками…

“Дружба народов” – единственный из журналов, который ходит в ту пору по краю минного поля, уже обозначенного воронками: Карабах, Сумгаит, Фергана. Как с этим справиться? Кто ведет людей стенка на стенку? Интеллигенция? Она ЭТОГО хотела? Как писать об ЭТОМ?

Мы не находили тона. Честно сказать, мы не находили себе места. Мы печатали тексты, которыми обменивались враждовавшие стороны (раздел “Болевые точки”; о, если бы эти сгустки ярости были только “текстами”). Мы учредили и расширили раздел “Нация и мир”. Мы собирали “Круглые столы”, за которые пытались усадить людей, вчера еще сидевших рядом на “пирах духа”…

“Роль интеллигенции в межнациональных конфликтах” – тема самого представительного в 1988 году форума. Это называлось: “Первая сессия Совета по межнациональным отношениям”. Будет ли Вторая? И сколько просуществует этот спешно созданный Совет? Но состав – состав мы обеспечили! Лев Гумилев, Тиркиш Джумагельдыев, Кнут Скуениекс, Олаф Утть, Диас Валеев, Роберт Вебер, Ибрагим Сафаров, Фуад Пепинов, Светлана Алиева, Вера Латышева, Айдер Куркчи, Гасан Гусейнов, Левон Мкртчян, Максуд Ибрагимбеков… В тот момент казалось, что главное –втянуть в диалог армянина и азербайджанца… Господи! Да они-то и сами бы рады. Но у каждого за спиной – бушующая родина. Попробуй в этом положении поговори.

А за сотрясающимися контурами Союза – затаившая свою боль Россия. То есть Российская Федерация. И вот вторым эшелоном за спинами первого выстраивает “Дружба народов” еще одну линию обороны, то есть еще один “Круглый стол” (это называлось: “Совещание”). Совещание на тему: “Что такое сегодня автономия”?” Рафаэль Мустафин, Алексей Гогуа, Ахияр Хакимов, Аркадий Айдак, Алексей Ермолаев, Фатима Урусбиева, Нальбий Куек, Нафи Джусойты… Север, Поволжье, Кавказ… (Интересно, где тем летом проводит отпуск генерал Советской армии Джохар Дудаев? Отдыхает в родной Чечне? Или продолжает служить? Где? Под Москвой? В Вильнюсе?).

…Жизнь восстает из устной скорлупы,
И в свалке туч над мачтою ковчега
Ширяет голубь в поисках ночлега,
Не отличая обжитого брега
От Арарата. Голуби слепы…

1990. “Нету обломков, и не на чем имя писать”

Тираж журнала в начале года – 800 тысяч. Попрежнему неслыханно высокий, если сравнивать с низинными временами “застоя”. Но если оглянуться на недавний миллион, - есть о чем задуматься. Журналы все еще нарасхват, и литература все еще в центре всеобщего внимания. Но стрелка роста уже остановилась. Застыла. Потом дрогнула и тихо поползла вниз. Очень тихо: к концу года тираж – семьсот сорок тысяч (739 – для скрупулезного счета). Потеряно в процентах вроде бы немного. Но все-таки треть миллиона, а потом полмиллиона читателей отошло – если принять тираж адекватным числу подписчиков. И это падение, вернее, пока что сползание – продолжается.

У других журналов – то же самое?

Не у всех. “Новый мир” подлетает еще выше. Наталья Иванова в недавней “Хронике остановленного времени” объясняет это так: “год Солженицына”, запретные тексты его возвращаются через “Новый мир”. Положим, это так. Хоть и стоят уже в проходах метро книгоноши с трехтомниками вермонтского изгнанника, и не обязательно читать его в “Новом мире”, но, допустим, действует инерция. Но то, что “Наш современник” тираж удвоил, это что, тоже “год Солженицына”? “Звезда” ленинградская – тоже удвоила, а “Нева” рядом с нею – упала, это как объяснить?

Я бы объяснил так: общее разрушение литературного града начинается с изоляции его бастионов. Начинает слабеть то, что раньше называлось валом интереса: отныне каждый журнал должен адресоваться к своей “страте” в читательской массе. Кто нашел, кто нет. “Новый мир” держится по колоссальной инерции, а вот усиление “Нашего современника” – фактор знаменательный, и он связан, я думаю, как раз с ослаблением того поля, в котором работает “Дружба народов”. Россия перестает “смотреть по сторонам” и начинает, как сказал бы канцлер Горчаков, “сосредотачиваться” на себе самой.

“Дружбу народов” всегда читали в столицах и республиканских городах. И вот здесь начинает ощущаться отток интереса. А за “Нашим современником” – средние и малые города России. И здесь ощущается усиление интереса: люди подсознательно чуют подступающий кризис многонационального Союза. Прежде, чем раздается первый громкий призыв спасать Россию, тысячи людей тихо переносят ожидающий взгляд на российское слово.

“Дружба народов” этой тревоги как бы не замечает. Не должна замечать. Журнал продолжает нестись вперед на парусах гласности и возвращать читателю недоданное запретное. Год Солженицына? Вот вам четыре его рассказа. Читанные-перечитанные в самиздате и других журналах, но – его! Вот вам главы из “Марта Семнадцатого”. Всего только главы, вырванные из целого. Но – его.

Вот вам новый Марк Алданов: роман “Истоки”. Вот “Мнимые величины” Н.Нарокова – парафразис из В.Набокова. Вот проза поэта Вл.Корнилова – повесть “Девочки и мальчики”. Все – из вчерашнего самиздата, из-под вчерашнего запрета. И оттуда же, из запасников спецхрана – “Вальдшнепы” М.Хвылевого и “Убиенная душа” Г.Робакидзе – национальные части возвращаемого всесоюзного наследия. Роман Аркадия Аверченко “Шутка мецената” работает на той же волне. И дневники Пришвина тоже. Кесонный эффект рукописей, извлекаемых со дна сундуков.

И все-таки некоторая притерпелость к сенсациям антисталинского толка начинает ощущаться. Главная публикация года – роман Анатолия Рыбакова “Страх” - несомненно, достойно завершает трилогию, начатую “Детьми Арбата”, но это уже именно завершение, не открытие.

Две прозаические вещи, опубликованные “Дружбой народов” в 1990 году, достойны были бы стать событиями литературного процесса… если бы таковой продолжался. “Жизнь Александра Зильбера” - острое еврейское жизнеописание, исполненное Юрием Карабчиевским, - проходит тенью его громогласно-разоблачительной работы о Маяковском. И – “Цинковые мальчики”, пронзительная исповедь Светланы Алексиевич о смертниках афганской войны – воспринята скорее как книга свидетельств, примыкающая к таким же исповедям женщин и детей войны Отечественной, чем как сопряженное с ХХ веком жанрообразующее открытие огромной важности, что станет ясно позже, после “Очарованных смертью” и “Чернобыльской молитвы”. Да, впрочем, и позже не будет уже того “литпроцесса”, в рамках которого это событие может и должно быть оценено.

Пока же “Дружба народов” продолжает собирать камни с привычного поля. Джума Ахуба. Йонас Микелинскас. Тимур Пулатов…

Из литературного наследия извлекаются славные имена, старые и новые. Марие Ундер. Василь Стус…

Ситуация учуяна поэтом:

…И в тайном архиве, его раскрывая тетрадь,
Вослед за стихами другу другу мы скажем негромко,
Что имя его мы должны написать на обломках,
Но нету обломков, и не на чем имя писать.

- Александр Городницкий (о Чаадаеве).

Рядом –Юрий Айхенвальд, Юлий Ким, Виктор Кривулин. Александр Кушнер, Инна Лиснянская, Ирина Ратушинская, Евгений Рейн, Нонна Слепакова. Москвичи, питерцы… Шестидесятники, уже подпираемые буйной сменой.

Две сенсационные поэтические публикации: Геннадий Айги и Дмитрий Пригов. Айги –истинный трепет души перед небытием: “И нет чего для ничего!.. и так горит себе-“прощай”, что даже мысли нет”. Пригов –глумление души над бытием, в котором может навести порядок только “Милицанер” - “Грудею нас заслонит”.

Увы. Не заслонит. “Потому что конкретные лица мы по сравненью с идеей Милиции”.

В этом сотрясающемся мире журнал “Дружба народов” все еще силится свести вместе народы через контакты конкретных лиц. Какое обилие диалогов! Таджикско-узбекский: М.Шукуров и Х.Измаилов. Диалог русско-украинский, вернее, московско-киевский: Александр Руденко-Десняк и Иван Драч. “Рух – обретение пути”. - “Естественно, парламентским путем? - спрашивает заместитель главного редактора журнала “Дружба народов”. – Естественно, - отвечает глава “Руха”. – С каким настроением руководители “Руха” идут на выборы? – Думаю, избиратели будут голосовать не столько за “Рух”, сколько против аппарата, у которого так много слов о перестройке и так много неосталинизма на практике…” – На прощанье киевлянин рассказывает московскому гостю притчу. Поэт приплыл на затерянный в океане остров и спросил у туземцев: “Есть у вас вождь?” – “Да”. – “Тогда я против”.

На том простились.

Что еще характерно для журнала в 1990 году – обилие переписки. Читательская почта – чуть не в каждом номере. С комментариями членов редколлегии. Хочется удержать читателей…

И по какому-то запредельному чутью – хочется удержать Россию в центре внимания, хотя никто вроде бы ей еще не угрожает. Очередная Сессия Совета по межнациональным отношениям: “Русская культура на перекрестке мнений”. Высказываются: Л.Таракопян, М.Гаспаров, Д.Валеев, Т.Джумагельдыев, Г.Сафиева, М.Дудин, И.Дедкеов, Д.Балашов, Л.Гумилев, В.Гусев, М.Новикова, И.Виноградов, Л.Аннинский, Дм.Урнов, Р.Рзаев, А.Баяндур, К.Скуениекс, Г.Гусейнов, Б.Холопов, М.Рябчук, Н.Иванова, Ю.Калещук, Л.Мкртчян, С.Баруздин.

Последний в роли главного редактора должен подвести итог, но не находит сил. Вместо “итога” - исповедь:

- Интеллигенты забыли о своем предназначении… Иные озлобились… Озлобился, к сожалению, и русский человек, что не было свойственно его натуре…

Тем временем Виктор Ерофеев в “Литературной газете” объявляет “Поминки по советской литературе”. Начинается пляс на похоронах.

Многотысячный митинг бушует в центре Москвы, в ста шагах от Кремля, на Манежной площади, - там, где позже выкопают торговый центр и пруд для зверушек, вылепленных Зурабом Церетели.

Цензура отменена.

Горбачев становится Президентом СССР, Ельцин – Председателем парламента России. “У вас есть вождь, - Два!”

Убит священник и философ Александр Мень.

В декабре – Съезд народных депутатов СССР. Шеварднадзе подает в отставку. У Рыжкова инфаркт. До штурма телецентра в Вильнюсе считанные дни. Это будет уже в 1991.

1991. “Единая братская яма”

Ниже я открою, из чьей поэтической груди вырвалось это определение, а пока расскажу, насколько все это было неожиданно.

Как у Чехова: люди пьют чай, а в это время неслышно рушатся миры.

Впрочем, пили мы не чай, а пьянящее вино словесности, со складов, разбитых в недавнем бунте.

1991 год – если судить по публикуемым текстам,- совершенное продолжение 1990-го. Символично, что роман Марка Алданова “Истоки”, начатый в 1990-м, продолжается в 1991-м. Ширится фронт “возвращаемой литературы”: истоки, предтечи; множатся последователи, сближаются континенты. Берберова, Горенштейн, Милославский (не романы – рассказы: романы уже усвоены). Алешковский-старший с “Синеньким скромным платочком” – не самое вызывающее произведение Юза, но все-таки сенсация. А рядом – младший Алешковский, Петр: новое поколение, новая проза. “Дикий лес” А.Бородыни. “Таласс-Таласс” О.Клинга. “Стаканчики граненые” и другие рассказы скандального русского американца Льва Наврозова. “Двор” – роман другого русского американца А.Львова. “Желтый князь” – роман украинского американца Василя Барки (“Тут впервые, вопреки всем панегирикам о сталинском народолюбии, сказано о чудовищном голоде 1932-33 годов…” – из предисловия Леся Танюка).

Характерно: каждая вторая крупная прозаическая вещь идет или с предисловием, или с послесловием: авторы подняты из подполья, из тени, из запрета: читателя с ними надо специально знакомить. Характерна музыка названий. “Сожженный роман” Э.Голосовкера (первоначальное название – “Запись неистребимая”) истреблен в 1936 году, восстановлен упрямым философом, имя которого до того помнили одни специалисты, а теперь должны узнать читатели массового журнала. “Белый саван” Антанаса Шкемы – исповедь литовца, бежавшего в 1944 году на Запад (“Распад личности, крушение идеалов, ностальгия…” – гибель в автокатастрофе при возвращении с конгресса литовских писателей-эмигрантов в Чикаго в 1961 году). Ольга Трифонова-Мирошниченко – о Юрии Трифонове: “Попытка прощания”. Звуки тризны меж звуками победных маршей демократии.

Еще два крупных прозаических полотна, меченых тем же “кровавым подбоем”: роман нашего израильтянина Давида Маркиша “Полюшко-поле” - о батьке Махно, и роман Эдварда Радзинского о судьбе Николая П, озаглавленный цитатой, в которой увековечен “ляп”: “Господи… спаси и усмири Россию” (Надо: “умири”).

Журнал продолжает работать на отвоеванных Гласностью направлениях: вводит силы в прорыв. Целый раздел: “Из литературного наследия” - посвящен реабилитируемым ценностям. Винниченко, Мандельштам, Мережковский. Дневники академика Вернадского – подобная же публикация, но уже в разделе “Очерки и публицистика”. В разделе “Нация и мир” – недавно еще глухо-запретное фундаментальное сочинение А.Авторханова “Империя Кремля”. Печатается с последующим обсуждением – то ли адаптирующим, то ли усугубляющим действие текста. Статьи Милована Джиласа и Томаса Венцловы. И наконец – написанная недавно в тюрьме “Лента Мёбиуса” М.Казачкова. Воистину, ни одно словечко из всех этих публикаций не могло бы появиться за пару лет до того. Но за год до того могли бы появиться все.

Впрочем, налицо и новые литературные имена, порожденные уже самоновейшей эпохой – временем “гнева на шестидесятников” (Курицын и Немзер – самые крутые, хотя и до такой степени, как Галковский).

Открываются новые рубрики, свидетельствующие о поисках опоры в меняющейся ситуации. Путевые очерки А.Руденко-Десняка идут под рубрикой “Несентиментальное путешествие” (рубрика не удержалась). Не скрою моей гордости: придуманная мной персональная рубрика “Эхо”, начатая в июльской книжке, удерживается до сего времени; за восемь лет с той поры я не пропустил ни одного номера; не знаю, удачлив ли я в непривычной роли “колумниста” (жанр перенесен в нашу печать из печати западной), но надеюсь, трудолюбив.

Внешние события, на фоне которых работает в 1991 году журнал “Дружба народов”, можно подробно не описывать: они слишком известны. Январь – “бойня в Прибалтике”, август – “путч”, декабрь – “ликвидация” Советского Союза в Беловежской Пуще, где нашему новому президенту ассистируют руководители двух братских славянских народов.

“Белоруссия родная, Украина золотая, наше счастье дорогое…”

Вот показания очевидца о том, как сказались эти события на нашей редакционной жизни. “…Засомневались в правильности названия. Ходил даже местный редакционный анекдот: переименуем “Дружбу народов” во “Вражду народов” (Наталья Иванова. Хроника остановленного времени).

Как очевидец и участник тех же анекдотических обсуждений подтверждаю: подобные предложения вносились. Под видом хохмы. Юмором пытались унять тревогу. Название – сохранили. Но переменили обложку: написали название журнала такими авангардистскими кляксообразными буквами, что прочесть слово “дружба” стало почти невозможно.

С весны журнал подписывает новый главный редактор: Александр Руденко-Десняк. Мартовский номер – последний, на котором стоит имя Сергея Баруздина. Уже в черной рамке.

Человек, за двадцать пять лет сделавший из “братской могилы” (он любил эту шутку) широко читаемый современный журнал, Сергей Алексеевич последние месяцы мучительно боролся с болезнью: материалы мы возили ему в госпиталь. Выписавшись, он устроил у себя дома что-то вроде встречи, или заседания: позвал несколько человек, не редколлегию, нет, а просто пять или шесть сотрудников, по личной склонности… помню, рядом со мной сидел за накрытым столом молоденький Саша Архангельский,

работавший тогда в отделе критики. Мы угощались, а хозяин полулежал, улыбаясь нашим тостам за его здоровье: ему самому уже нельзя было ни есть, ни пить с нами. Разговор шел пунктирно: мы обходили вопросы, которые считали неразрешимыми. Сергей же Алексеевич именно эти вопросы ставил. Например, о том, как бы вернуть журналу миллионный тираж. Слушал нас, кивал, смотрел, как мы пьем, и улыбался.

Когда через считанные дни он умер, я понял смысл той прощальной трапезы.

Мне показалось, что он умер не от болезни. Он умер, потому что почувствовал, как рушится то, чему он посвятил жизнь.

Журнал стал искать пути выживания. На титуле появились слова: “Учредитель – коллектив редакции”. Исчезли слова: “Орган Союза писателей…” Возник Редакционный Совет, в который вывели большинство членов широкой представительной редколлегии, сама же редколлегия сжалась до узкого круга. Так на борту воздушного корабля, теряющего высоту, оставляют только самое необходимое.

Наконец, о тираже. Зацепились за 200 000. До лета удерживали эту цифру. С июня пошло вниз: 170 000. В июле – судорожный скачок: 177 000. Далее – опять вниз… самое интересное – последние три цифры: август – 178 600, сентябрь – 178 900, октябрь – 178 200, декабрь – 178 100…

Не за миллион хватаемся – за сотню.

В заключение процитирую стихи, давшие строчку для заглавия этого этюда. Написала их Инна Кабыш, из того самого свежепришедшего поколения, которое вроде бы “выбрало пепси” и должно было плясать от радости на развалинах рухнувшей советской империи.

Это мы, дураки, полунищие и полукровки,
недобитые в прОклятом отчем дому,
атеисты, алканы, сапожники, божьи коровки,
больше неба, где хлеб, возлюбившие тьму…

Это памятник старым и малым – гора Нарайама,
Это памятник левым и правым – Спитак,
А земля под ногами – единая братская яма:
Некто местные души скупил за пятак.

Это мы – уж такие, какие мы есть, не другие,
Все святое семейство, где каждый урод.
Отче наш! Помоги нам докаяться до литургии
И вернуть себе старое имя: народ.

Комментирую. Гора Нарайяма – символ из известного японского фильма: место, куда “малые” оттаскивают “старых” и бросают, чтобы не кормить. Спитак – армянский город, имя которого после землетрясения 1988 года в объяснениях не нуждается.

1992. “Сверхзвуковая могила”

Почему сверхзвуковая?

Так никто ж еще не отменил вечной советской горячки: выше всех - дальше всех - быстрее всех! Антисоветский обвал идет с тою же лихорадочной скоростью. Чтобы самим не иметь времени опомниться? Чтобы укачивало воображенное ощущение скорости? “Будем считать, что мы едем”. Ведь и “перестройка” первоначально называлась “ускорением”…

Самая обширная публикация года начинается с суматохи и беготни: в Грузии рождается герой романа Михаила Джавахишвили “Похождения авантюриста Квачи Квачантрадзе” (автор уничтожен в ходе сталинских чисток, роман извлечен из архива). - Осторожнее, это тот еще квачи! – предупреждает в предисловии к роману Александр Эбанодзе. - На картину предреволюционной смуты ложится шутовской отсвет. Но энергия освобождается – бешеная.

“Какая-то общественная вольность чувствуется в суете у продовольственных магазинов, - прозревает из Западного Берлина нашу реальность Фридрих Горенштейн и в повести “Яков Каша” фиксирует анамнез: “нетрезвые выкрики и песни лихого романтизма”.

Уравновешивая выкрики, редакция советует читателям повести Андрея Дмитриева “Воскобоев и Елизавета” освежить в памяти карамзинскую “Бедную Лизу”. Все смешивается в доме Облонских: шутовство и сентиментальность, лихой романтизм и пофигизм вседозволенности. Евгений Попов публикует рассказы, которые он “нашел, когда лежал на полу”; цикл называется “Удаки”. “В подобной горячке” вполне можно “расстрелять и собственного сына”, - полагает герой повести Александра Бородыни “Парадный мундир кисти Малевича”. “Им, конечно, следовало бы меня убить”, - начинает роман “Укрепленные города” Юрий Милославский.

Утопия оседлана антиутопией. Эмигранты соревнуются с диссидентами: выясняют, кто успешнее подрывал “империю зла”. Амнистированные фигуры одна за другой выныривают из зоны. Марек Хласко. Валериан Пидмогильный. Тадеуш Конвицкий… Подобно всем журналам переменчивого, смутного времени, “Дружба народов” спешит выплеснуть на свои страницы всё внезапно ожившее, жгуче злободневное: завтра может оказаться поздно.

Черным подбоем в этом калейдоскопе – “Ночь” Эли Визеля – дневник, написанный в нацистской преисподней. Рядом – “Война с черного хода” – волховская тетрадь Юрия Нагибина: 1942 год. Это не антиутопия, это реальность уходящего века.

К перечисленным добавлю для полноты картины имена, составляющие, как сказали бы в советскую эпоху, актив журнала: Агаси Айвазян, Юозас Апутис, Яков Гордин, Иси Меликзаде, Вячеслав Пьецух, Асар Эппель… Небедно! Но, оглядываясь на тот спешащий год из года нынешнего (1999), признаюсь не без горечи, хотя и без тени злорадства: ни одной литературной вехи, заметной с исторической дистанции, не видно… Сверхзвуковая суета.

Впрочем, вот и веха: “Линия судьбы, или Сундучок Милашевича”, опубликованный именно в том качающемся году. Марк Харитонов, первый в России букеровский лауреат, вышагивает на авансцену литературы со страниц “Дружбы народов” – другие толстые журналы довольствуются тем, что их кандидаты украшают “шорт лист”. Правду сказать, в ту пору никто еще не предполагает, что Букер с его бройлерами скоро сделается (к удивлению самих англичан) главной национальной премией России. И на “Сундучок” никто, честно говоря, не ставит: роман безусловно утонченный, даже изысканный, рассчитанный на интеллигента, но… все-таки “рассчитанный”, все-таки на “среднего интеллигента”, и именно на “среднестатистического” интеллигента, обкатанного мировыми (переводными) текстами такого стиля. “Линия судьбы”, однако, ложится так, как хочет судьба, а не так, как ожидают литературные критики.

Яркие имена, выдвинутые стремительной Перестройкой, собраны и в публицистических разделах журнала. Юрий Апенченко и Отто Лацис, Денис Драгунский и Юрий Каграманов, Анатолий Стреляный и Лев Наврозов. На первую линию выдвигается рубрика “Нация и мир”. Очередная конференция Совета по межнациональным отношениям (переименованного в Институт) посвящена теме: “Путь к независимости и права личности”. Среди участников: М.Гаспаров, Вл.Малинкович, М.Михайлов, Д.Мотто, А.Салмин, Л.Плющ… Эксперты из Еревана и Алматы рядом с экспертами из Мюнхена, Парижа и Лос-Анджелеса.

Лихорадочный поиск нетривиальных рубрик, обращенных к новым чувствам читателей, ощущается и в отделе критики. “Библиография” упразднена, вернее, переименована в “Спасательный круг чтения”: здесь, помимо традиционных рецензий, можно отныне найти рождественскую проповедь митрополита Сурожского Антония, пересказ избранных сур Корана, а также опыт исследования мистики цыган. И тут же – роман одного из самых знаменитых христианских нравоучителей ХХ века Клайва Ст.Льюиса “За пределы безмолвной планеты”:

- Мужайтесь!.. Ныне князь мира сего изгнан будет вон.

- Все-таки у нас милиция исключительно хорошо работает.

Вторая реплика – из опубликованных Юрием Абызовым в том же “Спасательном круге” записок Давида Самойлова.

Как очертить одной фразой эту веселую пестроту, эту перебегающую рябь, эти бури в литературной акватории? “Ситуация неясная, - признается в своей “Хронике” Наталья Иванова. – Брожение… Раздражение… Разочарование… Обман… – И находит, наконец, такое определение: передел литературного пространства.

О, да. “Другая” литература хоронит “ту еще” литературу, постмордернисты топчут шестидесятников, среди пост-модернистов своя драка: соц-артисты, концептуалисты и критические сентименталисты врознь бьют друг друга и все вместе – новых традиционалистов и прочих завоевателей “литературного пространства”, имена же коих ты, господи, веси.

Меж тем, пока они так пластаются, в самом пространстве происходят грозные перемены.

По обыкновению, обратим внимание читателей на то, каковы в 1992 году в журнале титульные листы и обложки.

Сначала о титуле: прямо под орнаментом из клякс, стыдливо маскирующим слова “Дружба народов”, появляется гордая строчка с номером редакционного факса: империи себе рушатся, а техника идет вперед.

Тираж однако соскакивает до ста тысяч, но на этой отметке держится весь год, словно боясь ее стронуть.

Самое же интересное – то, что происходит с последней страницей обложки: здесь главная драма. Первые три месяца обложка девственно чиста, то есть пуста. В апреле появляется текст: “ННБ-Нижневартовская Нефтяная Биржа – наше надежное будущее… Это биржа солидных людей… Каждый четверг вы имеете реальный шанс разбогатеть. Ждем вас, господа предприниматели!”

И опять пусто.

В августе на обложке сияет таблица тарифов на размещение рекламы. Форматы. Суммы. Скидки.

До конца года – опять пусто.

На такой паузе – трагическая ария первого заместителя главного редактора “Дружбы народов” Юрия Калещука в сдвоенном майско-июньском номере. Впервые за всю историю журнала номер пришлось сдвоить, а почему - становится ясно из текста Калещука, помещенном на отвороте титула:

“Говорить об этом тяжело, хотя мы знаем что вы поймете нас… Став с июля прошлого года независимым изданием, мы… включились в спешном порядке в книгоиздательскую деятельность, сумели… заработать деньги, которыми расплатились с издательством за четвертый и за этот вот сдвоенный пятый-шестой номера. Больше денег у нас нет…”

Вот так: господа литераторы делят пространство, а оно схлопывается у них над головами.

О том, как решились финансовые проблемы, - как-нибудь в другой раз и в другом жанре. А пока о цене решения. Ю.Калещук с решимостью отчаяния объявляет подписчикам, что продавать журнал за трешку, - “это сегодня такой же анахронизм, как масло за 3-60 или метро за пятак. Производство и распространение одного номера зашкаливает уже за червонец… Вы не оставите нас?” - после этого вопроса первый зам главного редактора сообщает, зажмурившись от неловкости, что отныне цена номера определяется… двузначной цифрой.

Нынешние читатели могут оценить этот пифагорейский шок, а я закончу - поэзией. Поэзия чем хороша: она вроде облака, витающего над бренным. На земле Павлов аннулирует старые купюры, Гайдар отпускает цены, старики мрут от инфаркта перед окошечками сберкасс. А там, в поэтических облаках – Тимур Кибиров, Семен Липкин, Александр Межиров, Владимир Леонович, Алексей Парщиков, Нонна Слепакова…

А ведь чует поэзия - ту же реальность.

Елена Крюкова:

И неподвижно Спаситель глядит
В небо святое,
В небо, где коршуном Солнце летит
Над пустотою.

Ольга Седакова:

И сладостно меж образов своих,
шаров, шатров и коридоров их
существовать. Но сладостней всего -
уйти от них, не помня ничего.

Виктор Кривулин:

…в конце концов
и нам обещано было
то ли бессмертье в стане отцов,
то ли словесная смерть
и сверхзвуковая могила.

1993. “Исторически чистый осадок”

Два месяца журнал живет без главного редактора: в январе этот пост покидает А.Руденко-Десняк; на мостике остается первый зам Ю.Калещук; лишь в апреле команда находит очередного капитана. Это Вячеслав Пьецух. Яркий прозаик, он сразу окрашивает журнал своим участием, так что наблюдатели из “патриотического лагеря” пускают версию о “пьецухизации” “Дружбы народов”. Смысл термина они не уточняют, но чувствуется злорадство, скорее всего – над финансовыми трудностями, которые при новом редакторе обрушиваются на журнал (объективно они неизбежны и возникли бы при любом редакторе).

В течение года Пьецух выступает в журнале и как прозаик – с повестью “Четвертый Рим”, и как публицист – с несколькими передовыми статьями: о “русской теме”, о том, “в чем наша вера”, и о том, что же “это было”.

“Это” – революция и Советская власть.

“Так что же, собственно, это было – ребяческий бунт против Создателя, за который мы получили заслуженный нагоняй?.. Ради чего мы страдали эти семьдесят с лишним лет? Дабы исполнить пророчество Чаадаева: Россия выдумана для того, чтобы уведомить человечество, как не годится жить?”

Такого жанра авторские “предисловия к номеру” становятся на некоторое время обязательными. Среди авторов – отборные авторитеты: Вячеслав Кондратьев, Борис Чичибабин, Виктор Козько… Пафос: понять, что с нами было, и, пока не поздно, покаяться. В чем каяться, не вполне ясно, потому что не вполне ясно, что с нами было. Передовая статья первого номера начинается словами: “Я не знаю…”

Некоторые авторы, тем не менее, знают, что делать. Надо решительно покончить с прошлым, искоренить “совка” и выкорчевать до конца советское мироощущение. Поворот к “русской теме”, вполне логичный, если учесть приверженность к ней главного редактора, и вполне актуальный, если учесть, что после распада СССР “русская тема” встала на повестку дня, - поворот этот неизбежно сцеплен с вопросом: как искоренить “советское”, не ранив при этом “русское”?

“Отовсюду слышно – Россию надо спасать. Но что такое Россия? Российское государство или просто люди?.. Спасать государство – значит военной силой стягивать расползающиеся части, не щадя своих и чужих людей”, – пишет Денис Драгунский. Как спасать людей, не щадя государства, он не уточняет.

Андрей Новиков подводит под искореняемый большевистский экстремизм уже не государственную, а прямо-таки космическую базу: это – “неокультуренная, неочеловеченная энергия”, сгусток которой сам собой не рассосется, ибо это, научно выражаясь, “не акциденция, но субстанция”.

“Конечно, это ужасно”, - итожат публицисты. Между тем, на смену старому, большевистскому ужасу, от которого хочется скорее отделаться, подступает новый ужас, постбольшевистский, смутный, неопределенный и тем более неотступный. Это даже в музыке названия чувствуется. Леонид Гордон озаглавливает свой очерк: “Безумная утопия против сумасшедшей реальности”. Михаил Глобачев: “В кошачьем концерте наций”. Игорь Дедков: “Объявление вины и назначение казни”. Даниэль Салленав: “Конец коммунизма: холод в сердце”.

Французская публицистка уже чувствует холод – отечественные эксперты все еще в горячечном бреду.

Вообще любопытно на страницах журнала в 1993 году соседство западного остраненного диагноза болеющей России и нашей чисто русской лихорадки. Виктор Ворошильский, Чеслав Милош… Но рядом – уже и первые попытки осознать новейшую историю России не как всплеск безумия на страх остальному миру, а как этап самопостижения, в котором скрыт общечеловеческий смысл. Назову наиболее яркие и ценные работы. Александр Ахиезер: “Россия – кризисная точка мировой истории” (отсюда берет начало знаменитая сегодня “школа Ахиезера”). Юрий Болдырев: “Русский век” (прогремевший буквально накануне смерти автора).

Такого же уровня исследования посвящены нашим соседям: Дмитрий Фурман -“Эстонская революция”; Юрий Каграманов - “Украинский вопрос”; А.Малашенко – “Ислам в нашем доме”… Буквы “ДН” на обложке по-прежнему разобрать почти невозможно, но журнал “Дружба народов” понемногу принимается за свое “старинное дело”: строит мосты между отпавшими друг от друга народами.

На переднем крае работает публицистика – проза потеснена. В прозе все еще заметен крен в сторону архивных текстов, чаще извлекаемых, впрочем, уже не из спецхрана, а из письменных столов умерших писателей: главы из незавершенной книги Алеся Адамовича “Vixi”, роман Дмитрия Голубкова “Восторги”, повесть Юрия Карабчиевского “Каждый раз весной”. Надо признать, что эти тексты, сами по себе значительные, должного резонанса в литературной среде так и не получают, может быть, по причине исчезновения и резонанса, и среды.

К сожалению, не звучит и “Интеллектуал” Георгия Демидова, чьи потрясающие лагерные тексты в 60-е годы ходили в самиздате, - в 1993-м, возможно, уже поздно.

Так что не чувствуется в прозаическом корпусе “ДН” настоящего стержня. Нина Берберова и Гайто Газданов, Зиновий Зиник и Бернард Маламуд – тут и многообразие, и диапазон, и мировой охват, и… ощущение удара растопыренными пальцами. Очень сильные рассказы Мирчи Элиаде проходят “фоном” – ни намека на то, что их автор вот-вот станет знаменем философов “архаического отката”. Но это объяснят другие, и не в “ДН” (Александр Дугин, например, в патриотической прессе). В “ДН” же чувствуется скорее желание угодить читателю, удержать его, чем докопаться до истины. Вот вам сенсационный “Ледокол” Виктора Суворова. Вот сверкающий каскад исторических анекдотов, собранных А.М.Песковым (он и выставлен не как автор, а как “собиратель”, что-то вроде Рудого Панька) и издевательски озаглавленных: “7 ноября” (насолить все тем же “совкам”).

Афганская проза Олега Блоцкого несколько теряется в этой пестроте: для нее нет контекста.

Контекст вообще дробен: журнал явно шарит в поисках опор. “Почтовый роман” композитора Исаака Дунаевского и студентки-химички Людмилы Головиной – это интересно? А воспоминания Галины Джугашвили “Дед, папа, Ма и другие”? А история фирмы “Фаберже”? А “Переландра” – второй роман “Космической трилогии Клайва Льюиса?.. – Первый успели дать год назад, а третий уже не успеть: его перехватил журнал “Согласие”…

Кажется, есть всё. Нет главного: романа о современнике. Нет истории его жизни.

Есть – история его смерти. Тут главное, может быть, единственное попадание журнала в “десятку”: лучшая публикация года и центральное событие в том ареале, который еще недавно звался “советской литературой”. Я имею ввиду повесть минчанки Светланы Алексиевич “Зачарованные смертью”. Помимо того, что это замечательное произведение в жанре “выслушанной исповеди”, который Светлана Алексевич практически открыла, - самоубийцы из ее повести врубаются в самый нерв дискуссий о “преступной идее” (коммунистической). Шеренга партийцев, умирающих оттого, что их идея поругана, это - самый безысходный, самый горький, самый пронзительный мотив повести. И дело не в них и не в их идее. В Кремле или на Старой Площади могут сидеть мечтатели и прожектеры любого окраса, от радужно-красного до беспросветно-черного, но есть законы войны и казармы, по которым живет воюющий народ. И сколько бы вывесок ни сменили доктринеры, какие бы радужные ворота ни намалевали на пути в коммунистическое или антикоммунистическое будущее, какую бы выгоду ни посулили – материальную или душевную, - судьба будет начертана на других скрижалях.

Моя душевная выгода
В том, что могу узреть
Арку незримого выхода
В ярко-слепящую смерть.

Нет, это не из “Зачарованных…” Светланы Алексиевич. Это – из поэтического цикла Инны Лиснянской. Поэзия постигает напрямую то, к чему проза движется сквозь непроломную толщу материала, а публицистика – через головоломные лабиринты проблем.

…штыками в спину
подгоняет нас эпоха
то ли к стенке
то ль к утру…

Это – Глеб Арсеньев, в недавнем прошлом “русский битник”, смогист, самиздатчик, оттаявший в эпоху Гласности.

Моя бедная родина – тонут ее корабли,
Ее гибельный код мы, увы, набираем исправно.
Чтобы ангелы душу твою для меня сберегли,
Без тебя не хочу. А с тобой не хочу и подавно.

Это – Галина Нерпина. К возлюбленному стихи или к бедной родине? – А состояние – то самое: с тобой невозможно, и без тебя невозможно.

Не нам судить, - лишь боль разбередим, -
Кто виноватей в роздури базара –
Он перед нами, мы ли перед ним, -
Но есть судья, и по заслугам кара.

Борис Чичибабин. Кому вопросы? Ответственному “генсеку”? Безответному Богу? Безъязыкой природе? Вина неясна, но кару, разумеется, примем.

И сочится услада аорт
сквозь глухие словарные своды,
и становишься счастлив и горд
быть всего только частью природы…

Анатолий Найман. Ниже я его доцитирую, а сейчас – загляну, по традиции, на последнюю страницу номера, где это опубликовано: в выходные данные. Тираж – как сполз до полста тысяч, так и держится, будто зачарованный. Ага, вот то, что я ищу. Девятый номер, подписан к печати 2 сентября 1993 года.

Значит, пока услада аорт сочится сквозь словарные своды, Президент России уже подтягивает танки к Парламенту России, и считанные часы остаются до расстрела.

Наконец, свершается.

Залп!

Интеллигенты бегут. Бегут по Новому Арбату, прячась от шальных пуль. Куда бегут? Не знают. Насколько легче было в августе 1991-го! Конечно, абсурд бил в глаза и там, но хоть ясно было, куда бежать и зачем. Бежали к Белому Дому, потому что там была – Демократия, там была - Гласность, там была – их, интеллигентов, Власть. Теперь же, в “ясный денек ранней осени” 1993 года, спасенная тогда Власть сидит в том же Белом Доме, а Президент, ту Власть олицетворявший, целится по ней из танковых пушек. Что делать? “Давить гадину”? Взывать к “гуманным ценностям”? Плохо интеллигентам: именно в этот “ясный денек” становится ясно, что Власть, которую они благословили два года назад, оказалась им не по силам, что так будет всегда, и что их, интеллигентов, не столько “позвали”, сколько “поманили”, а если говорить попросту, то их попросту “использовали”.

Пытливый читатель понял, конечно, чью исповедь я цитирую: замечательно всё это описано в “Хронике…” Натальи Ивановой: состояние двусмысленности, выброшенности, обойденности, обманутости. Как с того самого сентябрьского “денька” интеллигенты почувствовали, что они выпадают в “исторический осадок”, и как все-таки потрусили они по Новому Арбату, прячась от случайных пуль и глядя, как пречистый Белый Дом становится грязно-черным.

То, чем мил ты другим и чем гадок,
То, что – ты, выпадает оно
В исторически чистый осадок
У природы на вечное дно.

1994. “Столь сладко – аж тошно”

Главный редактор Вячеслав Пьецух крепко держит руль: помимо его прозы (а также драматургии – я имею ввиду русскую вариацию на французскую тему: римейк “Красивой жизни” Ануя с целью показать, что Запад не избежит социалистического опыта, если будет легкомысленно зубоскалить на наш счет) – в журнале продолжают появляться передовые статьи Пьецуха. “Мы и ХХ век” (“Можно не опасаться за будущее России, равно как и за Господень эксперимент”); “Гадание на бобах” (“Что до России, то, по правде говоря, провидеть ее дальнейшее будущее невозможно”); “Свобода как наказание” (“Есть основания полагать, что песенка России еще далеко не спета”). Сугубо русская проблематика, с которой в свое время и вошел в литературу этот дерзкий прозаик, лишена у Пьецуха всякого намека на квасной патриотизм или почвенное самодовольство. Судьба России окрашена тревогой, которую приходится прикрывать юмором; мучительно неопределенно место России в новой геополитической ситуации, - постепенно эта интонация начинает окрашивать весь журнал, - не потому, что таков главный редактор, а потому, что такова жизнь. Праздник обретения Россией свободы и независимости от всех и всего, опьянивший интеллигенцию со времен Гласности, сменяется холодящей трезвостью: подходит пора платить за разбитые горшки.

Применительно к делу журнальному: пора демонстрировать те достижения в литературе, которые должны бы воспоследовать по обретении свободы и независимости… Но что-то маловато. То есть: маловато нового. Да и старое, кажется, ловится на излете. Роман Анатолия Рыбакова “Прах и пепел” (центральная публикация года) воспринимается как продолжение “Детей Арбата”. “Радиостанция “Тамара” – повесть, вернее, “маленькая любовная история” Анатолия Приставкина – как тень давно переночевавшей на груди утеса-великана золотой его “Тучки”. Повесть Фридриха Горенштейна, вернее, не повесть, а “Притча о богатом юноше”, - как вариация его же “Псалма”, составленного в свое время из подобных притч. Имена славные, но свет – отраженный.

Много “фрагментов”, “отрывков”, “глав”: из мемуарного романа Леонида Зорина “Авансцена”, из мемуарных “Неувядаемых цветов” Николая Любимова, из мемуарной повести Лазаря Лазарева “Шестой этаж”… Ощущение такое, что полные тексты то ли неподъемны, то есть недостаточно интересны журналу, то ли вообще не воспринимаются как полные, а только – как фрагменты. Реальность распадается на части, теряет стержень. Она или опирается на испытанное прошлое (военные “были” Василия Кожанова, военные записки Елены Ржевской), или начинают отдавать книжной экзотикой (“Клеарх и Гераклея” Юлии Латыниной – “греческий роман”, написанный “в духе повествований, отстоящих от нас более, чем на две тысячи лет”). Вячеслав Вс.Иванов усматривает в этом попытку “восстановить преемственность, прерванную трагедиями первой половины нашего века”: видимо, концы порванных нитей надо искать не ближе, чем в Древней Греции, без чего нам и Византию, давно проглоченную, не переварить. А почему бы и нет? “Неисповедимы пути Господни!” Можно опереться и на Питера Брейгеля, как делает это в повести “Безумная Грета” Николай Шмелев. А можно пощупать и Христофора Колумба, который оставил на полях книг из своей библиотеки более двух тысяч пометок (особенно интересных в истолковании А.Гелескула). А рядом – автобиографические заметки Борхеса, журналистские опыты Сальватора Дали, жизнеописание Агаты Кристи, сделанное ею самой, и в этом мировом калейдоскопе – кое-что русское: “Заветные мысли” Менделеева.

Общее ощущение: получив, наконец, во владение “весь мир” и “всю историю”, мы в поисках опор шарим по мировому пространству и проваливаемся в тысячелетние дали. Вместо опор – фантомы какие-то… сенсационный роман Софии Григоровой-Алиевой, переведенный с болгарского Фаиной Гримберг (“полноценная Европа, открывающая нам Азию”), - оказывается грандиозной подделкой, и – самое поразительное! - никто этому не удивляется и не возмущается: распадающийся мир по самой своей природе должен быть мистифицирован.

Литература как “наше всё” вообще кончается, и именно 1994 год – рубежный. Наталья Иванова в “Хронике остановленного времени” дает впечатляющую картину этого распада. Понятия “широкий читатель” и “большой стиль” исчезают, отныне нужны “раскрутка автора” и “сезонный спрос”, то есть спрос на чтиво. Понятие “текста” отступает перед понятием “литературного поведения”; ведущим жанром делается скандал. Литература (в старом смысле слова) тонет в болоте равнодушия; на оставшихся среди болота кочках начинается драка за выживание; “авангардисты” хоронят “шестидесятников”, имитируя столкновение принципов; на самом деле идет война “всех против всех”. Значение подобных журнальных “подвижек” в масштабах жизни страны ничтожно, и, слава богу, эта борьба мышей и лягушек (в древне-греческом духе выражаясь) идет в основном за пределами “ДН”; у меня нет необходимости описывать ее подробно (да, честно говоря, нет к этому и интереса), но как литературный фон это надо учитывать.

Что же до “ДН”, то самые крепкие публикации обеспечены здесь не литературной модой, а “чистой мыслью”, они идут по публицистическим разделам. В 1994 году напечатаны замечательные тексты: азербайджанская часть из аналитического эпоса Дмитрия Фурмана, посвященного национальным революциям, которые смели СССР; “Россия в кольце идеологий” Андрея Фадина; “Свобода и произвол” Владимира Кантора; “Если завтра война” Юрия Каграманова; “Национализм и демократия” Гия Нодия; “Европейская свобода и русская идея” Григория Померанца.

Еще одна знаменательная публикация: перевод книги немца Дитера Гро “Россия глазами Европы”: что про нас думали за последние триста лет Бауэр, Лейбниц, Акстельмайер, Кайзерлинк, Вебер, Гердер, Шпитлер… Очень полезное чтение с ситуации, когда мы сами не очень знаем, что мы о себе думаем.

А почва под ногами, меж тем, качается. В апреле пятидесятитысячный тираж тихонько уменьшается до 49 тысяч. Казалось бы, легкий толчок: в мае положение восстановлено. В июне – держимся. В июле…

В июле – надлом. Дело даже не тираже, который вдруг мгновенно падает вдвое, чтобы никогда уже не восстановиться. Дело куда серьезнее и опаснее: журнал садится на финансовую мель. Происходит нечто, в прежние годы немыслимое, скандальное, катастрофическое: на пятьдесят шестом году своей истории журнал “Дружба народов” исчезает, перестает выходить, впадает в паралич! Но немыслимое в прежние годы кажется обыкновенным в новой реальности. Раньше могли запретить, теперь говорят: ищите деньги. Уменьшайте расходы. Протягивайте ножки по одежке.

Объем журнальной книжки урезается с 240 страниц до 192. Ноябрьский номер решено соединить с декабрьским, а пока - изыскивать средства на сентябрьский и октябрьский. Неотпечатанные летние номера - оставить лежать без движения до лучших времен; они лежат месяц, другой; к печати их удается подписать в конце осени и дослать вдогон зимним чуть не с полугодовым опозданием. “Дорогой читатель! В связи с исключительно тяжелым финансовым положением мы вынуждены…” Рядом - персональные благодарности спонсорам, оказавшим журналу услуги: правовые, транспортные…

Так мы въезжаем в новую жизнь – не виртуально, а реально.

Поэты, которым, как всегда, нечего терять, веселятся:

Я живу в консервной банке, как в кино или в аптеке,
но немного припекает, и откуда-то дымок.
Все - живые, что приятно, и почти никто не умер,
Но и жизни вроде нету – и кином не назовешь.
(Александр Левин)

Поэты перекликаются, и именно из их переклички узнаешь, как им дышится в бывших советских республиках, ныне суверенных государствах. На Украине шумит группа Бу-ба-бу. Расшифровка: бурлеск-балаган-буффонада. Истолкование: “это еще одно доказательство возрождения свободной украинской поэтической культуры”:

Там не стоял роскошный храм
поэтов тень и тень карет
была закусочная там
а чуть подальше туалет
(Витор Неборак, перевод Игоря Кручика).

А из России отвечают:

Над улиткою слуха то звонко то глухо
Непрерывно жужжит толстожопая муха.
Я ее уничтожил бы собственноручно.
Скучно.
(Герман Гецевич)

Голос из Латвии:

Они валяют дурака.
Ты думаешь, их жизнь легка?
(Мара Залите. Перевод Сергея Морейно)

А из России:

Только не сойди с ума,
Чувствуя и зная:
Позади – ночная тьма,
Впереди – дневная…
(Валерий Краско)

Голос из Армении:

Перед глазами моими снега, словно саван, белеют:
Что-то невозместимое гибнет и не возродится…
Мир уснувший безмолвен… Быть может, он тоже болеет?
Мне не спится…
(Сильва Капутикян. Перевод Елены Николаевской)

А из России:

Причины ясные, но следствия туманные,
И мы не ведаем, что завтра сотворим.
Все швы разъехались – и вскрыты раны рваные,
Каких не видывал и августейший Рим.
(Инна Лиснянская)

И еще из России:

Снег за снегом – вот наша манна,
ад за адом – вот русский путь.
Близь кошмарна, а даль туманна,
Нужно ноги в металл обуть…
(Инна Кабыш)

И еще:

Такою вот пошлостью вешней,
и мусорной талой водой,
и дуростью клейкой и нежной
наполнен мой мозг головной!
Спинной же сигналит о том, что
Кирзовый ботинок протек,
Что сладко, столь сладко – аж тошно,
Аж страшно за этот денек.
(Тимур Кибиров)

1995. “Ума не лишиться!”

Лесоповал. Судьбы круговращенье,
Расчистка тел и корчеванье душ…
А может, лучше попросить прощенья
И встать со всеми под холодный душ?
(Анатолий Горюшкин)

Съеживаемся. Буквально: теперь каждый месяц вместо привычного толстого журнального “кирпича” в 240 страниц выходит “тетрадочка”, похудевшая на пятую часть: 190 вместо 240 – это менее 80 процентов прежнего объема. Конечно, такого рода усеченные выпуски практиковались и в прежние годы (под “прежними годами” я имею ввиду годы Перестройки, до нее такие ЧП были просто немыслимы). Однако впервые новый объем издания признан нормой: похудевшими выпущены все номера 1995 года. Кроме одного, который вышел в прежнем объеме. Но это номер сдвоенный, майско-июньский. Так что в сумме недовес даже усугубляется: годовой объем “ДН” – 2140 страниц – на 740 меньше “заданного”. 740! – это же более, чем три “доперестроечных” номера! Три из двенадцати недодано! На четверть усыхает издание при расчистке тел и корчеванье душ… то есть при свободных ценах и вольных платежах. Действительно, холодный душ.

Падает тираж. До лета держится между 22 и 23 тысячами, а с августа ухает вниз почти на треть: до 16 тысяч.

По иронии судьбы именно с августа журнал обретает нового главного редактора – Александра Эбаноидзе. Говорю: “по иронии”, потому что усложнение ситуации никак не связано с приходом этого авторитетного прозаика и старого автора “ДН”; напротив, он приходит спасать дело, которое находится в критическом положении вовсе не из-за частных упущений того или иного руководителя, а по общей ситуации, в которой садятся на голодный паек все толстые журналы.

И литература съеживается. В прозе роман сворачивается до цикла рассказов, до монтажа фрагментов. Уступая давлению времени, “ДН” вдвигает в центр внимания именно рассказ. Дважды: в майско-июньском и в декабрьском номерах появляются специальные подборки “современного рассказа”. Илья Крупник, Борис Рахманин, Сергей Антонов, Александр Хургин, Анатолий Азольский, Юрий Дружников…

Романы, обтекаемые потоками рассказов, кажутся и сами пропущенными через этот поток. Реальность в них зияет паузами.

“Прошлое оболгали. Пигмеи. Я еще напишу о Сталине. Мы жили в великой стране, великую и трагическую эпоху. Но великие эпохи не бывают счастливыми”… “Немыслимый фэндесьекль: вавилоны, шляпки, муфты… А лицо простое, скуластое… В деревне…звали Мордовкой”… “Тело старика лежало на ложе его и продолжало собой подоконник”… Беру мотивы из Якова Кумока, Андрея Сергеева и Асара Эппеля – центральных авторов “ДН” 1995 года (Сергеев – будущий Букеровский лауреат). Можно почувствовать… нет, не общую мелодию, а общие паузы сквозь мелодию. Жизнь – фрагментарий. Ты в нее вклеен, как марка в альбом. Как тело в подоконник. “Тело – прокрустово ложе строки…” Не вписался – вылетаешь в другую реальность. Но и там не удержишься. “Фары разрывали несущуюся темень…” Нет, это не герой Кумока, рвущий из России, это герой Петра Алешковского Чигринцев, рвущий из Нерехты “в сторону московской трассы…”

Среди скольжения звуков, навевающих тщетную мечту о тишине, “маленький роман” Татьяны Любецкой “Наполовину о любви” воспринимается как реквием душе, привыкающей к небытию и готовой длить это состояние как нормальное. “Я слишком плохо себя чувствую, чтобы умирать” – эпиграф из Набокова.

Рядом – как утес незыблемости – роман поляка Ежи Журека “Казанова”, развернутый из дневниковой записи знаменитого самца, сделавшего когда-то остановку в Польше на пути из России в Западную Европу (до этого польский филолог уже успел написать римейк по “Гамлету”).

Рядом – воспоминания “русского немца” Бориса Кузина, биолога, спасенного от лагерей Папаниным и от забвенья Мандельштамом.

Рядом – “Вариации на тему Апокалипсиса”, дополняющие мир Антанаса Шкемы (“Белый саван” его опубликован в “ДН” четыре года назад).

Рядом – роман… нет, опять-таки главы, фрагменты Владимира Бута “Орел – решка”, дополняющие картину Великой Отечественной войны рассказом о советском десанте, разгромленном в Крыму осенью 1943 года. Новое: “роль смершевцев и заградотрядников в операциях подобного рода” (из предисловия Василя Быкова).

Поневоле думаешь: эхо прошлого – как заградотряд за спиной настоящего, которое того и гляди куда-нибудь дернет под шумок.

У каждого звука своя тишина,
Но можно поймать отголосок и эхо,
И эта инстанция освящена
И призраком краха, и блажью успеха…

Марина Кудимова. Поэзия пытается прорваться к общей картине сквозь призраки краха – тут ее главная “блажь”.

Владимир Липневич:
На заливных лугах гласности
Благоухают
Вчерашние компосты
И сегодняшние фекалии…

Борис Евсеев:
У, бляхи-мухи!
У, мордовороты!
У, трупоеды! Дошуршитесь скоро!

Анатолий Горюшкин:
…Таков закон. Наш бог – одеколон.
Лежим в блевотине у мусорного бака.
И дождь, и снег, и ночь со всех сторон.
А в середине – рваная рубаха.

Стелла Моротская:
Давайте-ка что-нибудь ближе к поп,
Клюет уже носом случайный сноб.
О боже, заткните мне уши, чтоб
Совсем не свихнуться от гула!!! Стоп.

Таков габитус.

Ситуация очерчена в “Хронике” Натальи Ивановой: год открыт “Трепанацией черепа” Сергея Гандлевского, а “Трепанация” открывается “сортиром”. Правда, не в “ДН” - речь об общей характеристике года. Традиционные жанры распадаются, нормального романа не найдешь; всё вокруг такое живое и нервное; все ищут себя в абсурде литературного лесоповала; раньше абсурд выводили из советского тоталитаризма, теперь его впору принимать как вечное и неискоренимое свойство повседневности, а принимать не хочется. Может, возродить старое?.. ну, хотя бы “роман воспитания”? В этот разряд зачисляют нашего Петра Алешковского – почему нет? “Элитарная литература продолжает вписываться в абсурд, ничем не помогая барахтающемуся в абсурде читателю” (“Хроника остановленного времени”). Эка, о читателе вспомнили! Тут уже и случайный сноб носом клюет, а нормальный читатель давно тихо отошел к романам в мягких обложках и подступает с “проклятыми вопросами” к Александре Марининой. А “толстые” журналы? А журналы, по диагнозу Нат.Ивановой, остаются “площадкой для прогона новых авторов”, подпитываясь не столько интересом публики, сколько “премиальными структурами” и благотворительностью спонсоров.

“Прогон новых авторов”? Верно сказано. “Сколько их? Куда их гонят? Что так жалобно поют?..” И насчет спонсоров верно: 11 тысяч подписок “ДН” для библиотек стран СНГ уже оплачивает г-н Сорос. И насчет “премиальных структур” надо согласиться: по части Букера, например, “ДН” не то, что в “шестерке”, но и тройке наградной нередко мелькает. Однако возражу вот на что: старых авторов в “ДН” не меньше, чем новых; тут мы традиционны. Св.Алексиевич, Г.Бакланов, А.Генатулин, Б.Окуджава, Л.Лазарев, А.Ананьев, В.Астафьев, Л.Копелев, Е.Кацева, Д.Затонский, И.Дедков, М.Галлай, Е.Ржевская, А.Турков, И.Шамякин, А.Терц… Большая часть этих имен собрана ради анкет к 50-летию Победы; среди участников также американец Л.Лайел, немцы В.Казак и К.Майер, поляки В.Жукровский и Я.Щепаньский, британец Д.Олдридж… Так что пока чистая литература прокатывает свои амбиции в ложе абсурда, публицистика месит грязь повседневных проблем, наука пытается нащупать в этой хляби точки опоры, критика ищет связей, стоя под холодным душем…

В 1995 году в “ДН” опубликованы такие важные работы ученых и публицистов, как “Грандиозность “малых дел” и “Есть ли будущее у России” Геннадия Лисичкина, русско-еврейское исследование Анатолия Якобсона “Расходятся ли параллели?”, русско-украинеское исследование Дмитрия Фурмана “Украина и мы”, “Австрийскй вариант” Дмитрия Затонского, “Уроки Югославии” Михайлы Михайлова, работа Александра Ахиезера “Где искать самобытность?” – о специфике исторического пути России.

Отмечу также статью Владимира Коваленко “Сосед с камнем за пазухой” - о том, что русская диаспора на Украине может стать пятой колонной. Статья открыто антирусская. Вопрос: зачем печатать в “Дружбе народов” такого рода статьи? Ответ: если такого рода статьи неизбежны и выражают мнение реальной части читателей, то лучше печатать их в “Дружбе народов”, чем отпускать в неуправляемый “лесоповал”.

Это первое дело – ума не лишиться! –
Утопая в дерьме и в крови.
Воспаленному бремени дай разрешиться
Непорочным столетьем любви.

Этими строчками Николая Панченко закончу обзор года, а насчет непорочного столетия – отложим.

1996. “Мы живы”

Впервые за все время “портрет года” хочется начать не с романов и повестей, не со стихов и “чистой” публицистики, а - со статьи литературно-критической и, точнее, литературоведческой: в январском номере опубликовано обширное исследование “к 150-й годовщине со дня написания поэмы Тараса Шевченко “Кавказ””. Означен и “день написания”: 18 ноября 1845 года, - чтобы читатели не усомнились в неподдельности предлога. Академическое оформление (включая и скрупулезные “Примечания”) воспринимается при чтении как ирония; подзаголовок: “”Кавказ” Тараса Шевченко на фоне неискоренимого прошлого” - сигналит читателю, что речь заведена о неискоренимом настоящем; цитаты из свежих российских газет, оставленные “без комментариев”, рассказывают о том, как “колонна российской бронетехники обстреляла беженцев из Чечни”. В общем, ясно, что ненависть великого украинского поэта к царской России – только “обтекатель”, из-под которого пышет в статье ненависть нынешняя, и не просто к царской России, но ко всей той “цивилизации”, которая “присвоила себе название христианской, не став таковой”, то есть к цивилизации российской. Автор статьи – авторитетнейший украинский литературный критик и ученый, недавний диссидент-сиделец Иван Дзюба – выстраивает материал так, что он звучит “бурлением проклятий и надежд”; в таком эмоциональном контексте строки Кобзаря обжигают, как только что написанные:

Ми християне: храми, школи,
Усе добро, сам Бог у нас!
Нам тiльки сакля очi коле:
Чого вона стоiть у вас…

Статья так и называется, по строке: “Сакля очи колет”.

Естественно, что такая статья не только при Советской власти не могла бы появиться в печати, но и теперь скорее сгодилась бы для какого-нибудь радикально-самостийного органа, чем для интернациональной “Дружбы народов”… однако статья появляется именно здесь. Причем, “ДН” не только печатает её на своих страницах, но и организует на нее отклики. Вовсе не с целью опровергать автора по фактам истории или выявлять его позицию (факты верны, позиция заявлена открыто), а с целью дать выход ответным чувствам русских литераторов.

Вот спектр чувств. Владимир Леонович солидаризируется со своим украинским коллегой в ненависти к “глухоте людского множества, именуемого народом” (подразумеваются русские). Лев Гудков мягко предлагает “не отождествлять колониальные войны царской и постсоветской России”. Юрий Давыдов признается, что его покоробила прикрытая “генеральской шинелью” ненависть к великороссам как к неуемным захватчикам. Яков Гордин напоминает, что в царской России не один Шевченко протестовал против кошмарного варварства властей. Андрей Фадин жалеет, что “страстное эссе” Ивана Дзюбы родилось не в России: “здесь оно было бы уместнее и нужнее”. Наконец, Станислав Рассадин потрясен тем, какая за академическим исследованием встает “крыга” – ледяное отчуждение, идущее поверх доводов и вызывающее “глухую тоску”. Таков расклад чувств русских литераторов, среди коих рассадинская реакция мне ближе всех, но дело не в этом. Дело в том, что дискуссия, начиненная таким динамитом, опубликована в московском журнале, что русские критики не взвинтили ответных страстей, что взрыва не вышло, а все по-человечески выговорились.

Может быть, это знак усталости и безразличия?
Эпоха продолжает увядать.
Суха ее шагреневая кожа,
А боль, пожалуй, с равнодушьем схожа –
В пустых глазницах слез не увидать.

Это пишет Глан Онанян, но я думаю, что дело не в этом. Я думаю, что факт опубликования такой дискуссии - признак начинающегося нашего выздоровления. Уже хватает сил спорить на темы, к которым раньше страшно было бы прикоснуться. Уже крепнет убеждение, что взрывчатые статьи, дающие выход самым резким антирусским настроениям, разумнее всего печатать в русских же изданиях. Лучше спор за общим столом, чем разрыв, когда все разлетается вдребезги.

Дискуссия на предельно “опасную” тему, введенная в “парламентские рамки”, - характерный журнальный жанр, до которого “ДН” окончательно дозревает в 1996 году. Вторая такая дискуссия – обсуждение весьма “обидной” для русских статьи Геннадия Лисичкина “Царь Борис и упадок советской Золотой Орды”; оппоненты: Константин Барановский и Александр Янов – каждый со своей позиции – восстают против “гумилевского” отождествления Руси и Орды, особенно в феномене Руси Советской, но дело опять-таки не в том, чтобы немедленно решить те или иные исторические вопросы (которые не удалось решить за тысячелетие), а в том, чтобы найти общие подходы. И – если говорить о состоянии умов и душ, которое отражается на состоянии журнала, - доказать, что умы и души способны участвовать в конструктивном обсуждении “страшных” вопросов. Что можно нащупать для умов и душ такие устои, которые не колебались бы от толщины стен, возведенных пращурами.

Хотя бы через поэтическое преображение. Как у Владимира Бурича:

Цвет моих глаз
И форма носа
Зависели
От толщины стен Тульского кремля
И глубины Оки
Татарские семена
азиатских трав
рассыпаны по ее берегам

Просматривая список авторов, чьи романы и повести составляют прозаический корпус журнала за 1996 год, чувствуешь, как “по ее берегам” осторожно всходят семена, разнесенные бурей и рассыпанные за пределами “стен”. Василь Быков, Рустам Ибрагимбеков, Анар, Юри Туулик, Грант Матевосян… Нет, это не возвращение утраченного и не реконструкция разбитого; скорее, это попытка, подняв голову после бури, различить знакомые лица: ну, как вы там, за кордоном? Вы живы?

Ответ Виктора Козько в повести “Прохожий”:

- В смутные времена надо обязательно что-нибудь строить. Есть ли пристанище, нет ли – совершенно не в этом дело. А дело в том, что когда смута, когда страшное, неопределенное время, - то строиться надо, просто чтобы не свихнуться.

“Хатотерапия”. Впервые долетают из “ближнего зарубежья” звуки стройки, сменившие “дикие крики озлобленья”, с которыми еще недавно хоронили эпоху социализма. это черта времени: люди по обе стороны кровоточащих границ начинают понемногу привыкать к новой реальности.

Из Инны Лиснянской:
А главное, за что благодарю,
Что в одиночестве душа окрепла,
За то, что знаю: в день, когда сгорю,
Я за собою не оставлю пепла.

В числе душ, очищающихся от пепла, оказывается гонимая душа Агасфера; дуновение ветра, оглаживающего раны, доносится из Израиля. Там русская алия окрашивает литературу в цвета ностальгии. Интересно, что на берегах Иордана не ощущаешь той леденящей “крыги”-стужи по отношению к России, которой веет от берегов Днепра, хотя шрамов не меньше. Но на то и еврейский юмор, чтобы сладить с болью. Центральное, лучшее произведение года в “ДН” - роман русской израильтянки Дины Рубиной “Вот идет Мессия…”

Подкрепим это чувство стихами, написанными Ларисой Миллер на берегах Москвы-реки:

И все же надо жить и петь,
Коль петь однажды подрядился,
И надо верить, что родился,
Чтобы от счастья умереть.

В публикациях года – сильный культурно-просветтельский пласт. Во всех отделах журнала. В прозе - “Рассуждение об Александре Первом” Александра Архангельского: “Блуждающий огонь” - “философское сочинение”, которое, сохраняя “верность факту”, в то же время относительно свободно в истолковании фактов; истолкование же это побуждает автора заранее “смиренно просить читателя”, чтоб тот не искал грубых параллелей с современностью, а вникал бы в “реальную перекличку времен”.

Отнесем сюда же: статьи Ивана Бунина, извлеченные из зарубежной прессы 20-х годов; дневники Михаила Пришвина; письма Бориса Пастернака Нине Табидзе; письма Виктора Шкловского Юрию Тынянову и Борису Эйхенбауму.

Еще: воспоминания Анри Труайя; радиопередачи Гойто Газданова; главы из фундаментальной работы Генри Киссинджера “Дипломатия” (в четырех номерах, с сентября по декабрь – заметнейшая публикация).

Еще: блестящие рассуждения Хосе Ортеги-и-Гассета об испанской душе в переводе и при комментариях Анатолия Гелескула.

Так “Черта горизонта” проясняется перед трезвеющими взорами.

Из Александра Белякова:
Жизнь прошла, как божья милость.
Ничего не изменилось
На просторе ареала,
Где история плутала.

История продолжает плутать, разгадывание ее петель продолжается.

Борис Диденко в работе “Цивилизация каннибалов” пытается нащупать неотменимые природные корни явления, которое именуется “историческим злом”. Другие авторы раздела публицистики раскапывают корни социальные, то есть поддающиеся воздействию культуры. Это Леонид Китаев-Смык, в очерке “Болезнь войны” исследующий психологию жителей Горной Чечни. Это Дмитрий Фурман и Олег Буховец, в статье “Парадоксы белорусского самосознания” прослеживающие “привыкание к независимости”: “еще лет пять… придут к власти более “спокойные люди”, страна станет “правильным” элементом европейской политической жизни” (все таже хатотерапия? – Л.А.). Это Сергей Филатов и Александр Щипков, в серии очерков описывающие “Урал оккультный… Урал православный”… “Религию и власть” в Башкортостане…

Наконец – обширный раздел “Нация и мир”: Имант Аузинь, Дмитрий Затонский, Марис Чаклайс, Михаил Юхма… - попытки осознать национальную жизнь в новых условиях. Реальность меняющаяся на глазах, тяготеет к жанру диалога: стараниями Ирины Дорониной, Елены Сеславиной, Натальи Игруновой в круг собеседников “ДН” входят Думитру Балан, Чабуа Амирэджби, Луи Дж. Лайел. Прибавим сюда “Заметки” Иманта Аузиня, “Армению без России” Георгия Кубатьяна, “Крымских татар” В.Полякова, “Уроки датского” Ст.Рассадина, “Каталунию музыку” Валентины Чемберджи - вот культурно-исторические горизонты журнала в год, когда “проклятья” смутному времени начинают сменяться попытками в этом времени – жить.

Владимир Корнилов:
Нет времени лучше и хуже!..
С надеждой отчаянья стужа
Срослась – и поди разведи!..
Мы в небе, и мы в преисподней,
Мы в рабстве, но стали свободней,
И что там у нас впереди?

Что касается поэзии, то из приведенных цитат читатель сам может уловить лейтмотив (или то, что я предлагаю ему уловить как лейтмотив): “Незачем себя дурить…Пора за жизнь благодарить”. Поэзия взлетает над пеплом. Она не хочет знать ярлыков, этикеток, вывесок и клейм:

Жить, не зная своего названья,
Жить и ничего не называть,
Разумея смысл существованья
Только в радости существовать.

Семен Липкин. В его музыке - аккорды, которым отвечает Инна Кабыш. Молодая душа, осознавшая себя в нынешней смуте, откликается на боль патриарха. Диалог – на ту же тему, что задел и Корнилов: где рай? Где ад? Где бесы?

Семен Липкин:
…Теперь никакую беду
И счастье нигде я не встречу,
Согласья с собой не найду,
Но больше себе не перечу,
Мне дьявол не страшен теперь,
А ангела я не замечу.

Инна Кабыш:
…был рай.
И стоя в центре рая,
Я знала: ад – он тоже тут:
Ад – пребывать в Эдеме, зная,
Что за тобою не придут.

Навеяно - детсадовскими воспоминаниями, но тема звучит шире: волнение девочки, ждущей, придут или не придут за ней родители, заставляет задуматься о том, когда и как “придет” за человеком то, что можно назвать высшей силой, или как-нибудь иначе – существенно не имя. Существенно, как почувствовал Липкин, - жизнеощущение.

Или, как обобщил в своем обращении к читателям в первом номере “ДН” на пороге 1996 года главный редактор журнала Александр Эбаноидзе:

“Прошедший, 1995-й год оказался трудным для журнала. Впрочем, для кого он был легким, особенно в нашем литературном цехе?..”

Тираж в июле сожмется с 15 тысяч до 11, но отожмется осенью до 11 тысяч 200, а к зиме – до 11 тысяч 250 экземпляров. Главный редактор этого еще не знает. Но верит: перезимуем:

“И - довольно о трудностях, о стоимости бумаги, типографских работ, почтовых услуг и пр.! Жаловаться на них так же нелепо, как сетовать на… крещенские морозы. К ним надо притерпеться, по возможности утеплиться – и ждать весны…”

Это напечатано в январе 1996-го.

В ноябре – стихи Ольги Кучкиной:
…зазубрины расколотых скорлуп,
фольги серебряной трескучие разрывы,
еловый запах пухлых детских губ,
мы живы, ну поплачь, душа, мы живы.

1997. “Погаси мой вселенский огонь”

- Мы живы! – констатирует главный редактор “Дружбы народов” Александр Эбаноидзе, обращаясь к читателям в первом номере. – Похоже, что мы вместе со всей страной возвращаемся в семью цивилизованных народов и обживаемся в демократии. Как-никак, из шести финалистов только что закончившегося Букеровского цикла трое – наши, и победитель – тоже наш.

Но не британская премия более всего волнует сердце главного редактора, а то, что “постепенно приносят плоды наши усилия по восстановлению творческих связей журнала с писателями стран Содружества и Балтии”.

Брезжит нормальная литературная жизнь. Портфель полон. Тираж, заботами Сороса закрепившийся около 6 тысяч, держится. Периодичность выхода номеров восстановлена. “В маленьких редакционных комнатах все оживленнее…”

А на страницах?

Василь Быков, Мустай Карим, Анатолий Ким, пусть с небольшими рассказами, - напоминают о временах многонационального древа. Рядом – сенсационные фигуры времен перестроечных: Анатолий Азольский с двумя повестями, пусть не увенчанными Букеровскими лаврами, но принадлежащими автору, который все-таки лавров достоин; Сергей Чилингарян с “Повестью о собаке”, пятнадцать лет ждавшей публикации; Михаил Веллер с повестью “Самовар”: “Что вы…будете делать? А я почем знаю. Крутитесь сами…”

А вот сенсация, долетевшая из Балтии: Эмиль Тоде, романист, появившийся в Эстонии и завоевавший всеевропейское признание уже в постсоваетскую эпоху. В первой фразе романа - вопрос: “Ведь вы француз?” В последней – ответ: “Я всегда желал только, чтобы мир стал больше, чтобы стало больше свободы, слиянья границ в одном большом мире…” Роман называется “Пограничье”.

Желание собрать мир заново, переступив рассекшие его новые границы, в принципе совпадает с позицией журнала, вопрос только в том, насколько мир готов к этому. И еще – насколько эту тенденцию выявляют ключевые публикации.

Ключевая публикация - роман “Сталин”: имя стоит в качестве авторского; название романе – “Учитель”; литературная мистификация предпринята живущим за границей эмигрантским философом и писателем Нодаром Джином. Журналу выигрышно выпустить на литературную арену самого молодого – в недавнем прошлом – доктора философии в СССР, ныне соразмеряющего свои литературные амбиции с именами Гарсиа Маркеса и Башевиса-Зингера. И все-таки представить Сталина учеником Христа и приверженцем “идеальной идеи”, которую “испоганила жизнь”, журналу рискованно, о чем редакция предусмотрительно заявляет в беседе с автором вслед за публикацией: а вдруг читатели воспримут роман как “написанный едва ли не в защиту Сталина?”

Вскоре выясняется, что страхи необоснованны: народ на провокацию не клюет. Может, инстинкт читательский срабатывает: пепел еще слишком стучит в сердце, чтобы строить на этой фигуре философские модели в подражание “Легенде о Великом Инквизиторе”. А может, люди вообще устали от Сталина во всех вариантах.

Не вписывается вождь в картину оживающей реальности.

Ключевая публикация – обширный мемуарный текст Анатолия Рыбакова, названный “Роман-воспоминание”. Исповедь писателя, литературно замыкающая “Детей Арбата”. Роман, оказавшийся завещанием. Сказать, что он мог бы консолидировать силы, растрясшие страну в 90-е годы? Нет, скорее он растравляет язвы памяти. Не буду ссылаться на взаимоотношения Рыбакова с радикалами национал-патриотического лагеря; сошлюсь на острейший эпизод с Иосифом Бродским: никаким примирением здесь не пахнет; зло изживается тяжкой работой духа, и без всякой гарантии.

Встык рыбаковскому “Роману-воспоминанию” - еще две важные публикации того же жанра: “Портреты и пейзажи” Натальи Семпер (Соколовой) и “Частные воспоминания о ХХ веке” (это рубрика), предъявившие читателю мемуары знаменитого режиссера Адольфа Шапиро, изгнанного из Риги в ходе латышского национального возрождения. В этой драме особенно интересны конкретные исполнители. Когда будете слушать музыку Раймонда Паулса, вспомните, как он закрывал театр Адольфа Шапиро.

Главная публикация 1997 года – “Чернобыльская молитва” Светланы Алексиевич. Подзаголовок – “Хроника будущего”. Перекличка с Соколовой, записки которой предназначены “для возможного читателя ХХIII века”. Потому что произошедшее в ХХ веке все еще невозможно вынести.

Светлана Алексиевич – в своем жанре: перед нами записанные ею исповеди расплатившихся за Чернобыль смертников. Эпизоды апокалипсиса. Сполохи Вселенского огня. Конец света в репортажах.

Дежурный оператор за несколько минут до взрыва что-то почувствовал, нажал кнопку аварийного отключения реактора. Кнопка не сработала. Оператора схоронили. Старик-отец плачет на его могиле. Люди обходят его стороной: "Твой сын взорвал". Ученые осмысляют "технологическую версию светопреставления". Бабки крестятся и надевают чистое. Смирение перед самоуничтожением - от ужаса человека при мысли о себе самом. Если винить некого, это действительно край. Конец. Полное очищение человека от всего, чем он мог бы прикрыться от правды о себе.

- Ты, Светочка, не записывай то, что я тебе рассказываю, и людям не передавай. Это людям нельзя передавать. А я тебе это рассказываю - просто чтобы мы с тобой вместе поплакали. И чтобы, уходя, ты оглянулась на мою хату не один раз, а два...

Один раз оглянулась на свой горящий город жена Лота. И окаменела. Второй раз Светлана Алексиевич оставляет нам.

Разум человеческий пытается совладать с этой реальностью. Публицисты ищут объяснений, предлагают выходы. Василий Липицкий, продолжая дискуссию о “Советской Орде”, начатую в 1996 году Г.Лисичкиным, живописует аллергию регионов на московский диктат и уповает на Сибирь. Денис Драгунский в работе “Красное вино геополитики” осмысляет “цивилизационное одиночество, в котором оказалась Россия”, вынужденная выбирать между американизмом и исламом. Григорий Померанц в “Диалоге пророческих монологов” предрекает Западу конец “спокойной жизни” и укрепляет дух мыслью о религиях откровения, чей опыт попирается Западом, - шанс России в том, чтобы “видеть то, что есть” и учиться на чужом опыте, пока свой не накрыл. Юрий Каграманов в работе “Европа и мировой Юг” вдумывается в “меридиональное” напряжение, перед которым отступает традиционное противостояние Запада и Востока; России в этой новой ситуации предстоит “заново определить” свое место. Сергей Королев в работе “Поглощение пространства” пробует на прочность геополитические утопии: трансафриканскую магистраль, демаркацию Молотова-Риббентропа, Статую Свободы, Великую Китайскую и Берлинскую стены – и констатирует, что “мир рушится”; России лучше больше не играть в “поглощение пространств”, ибо “возвратить” – еще не значит “овладеть”.

А рядом Василий Голованов виртуально возвращает читателям остров Колгуев, Борис Василевский – Чукотку, а Нонна Юченко – бабу Глашу и Кузякинские страшилки.

Особо важно – восстановление связей с Украиной. В двух номерах – “Диалог культур”: стенограмма русско-украинского Круглого стола, состоявшегося в московском интеллектуальном клубе Свободное слово”. Пришедшие из Украины острые отклики на эту публикацию подтверждают, сколь ухабисты пути единения.

Самый яркий, самый горький из очерковых маршрутов журнала в 1997 году – “Путешествие учительницы на Кавказ” Эльвиры Горюхиной: Абхазия, Карабах, Чечня.

Остается отметить еще несколько принципиально важных публикаций, характерных для желания “собрать мир заново”. Это “Вехи судьбы” – анкета А.Николаева, в которой с нестандартной стороны высвечены судьбы таких писателей, как Юрий Давыдов, Николай Климонтович, Юрий Буртин, Михаил Гаспаров, Юрий Поляков, Семен Липкин – академики и классики на одной скамье с возмутителями спокойствия. Это рубрика “Литсобытие-96”, объединившая мнения таких экспертов, как Игорь Клех, Владимир Корнилов, Олег Павлов, Станислав Рассадин, Андрей Сергеев… Это – фрагменты из книги Владимира Познера “Прощание с иллюзиями”: автор родился во Франции, вырос в Америке, перебравшись в Россию, стал популярным телеведущим… Резонанс публикации таков, что Познер начинает отвечать через журнал. По ходу ответов рождается его персональная рубрика “Мысли вслух”, отличающаяся живостью общения с читателем. Познер спрашивает сограждан: “Разве так ведут себя свободные люди?” и отвечает: “Не надо разводить руками… За что боролись, на то и напоролись”.

Поэзия реагирует на попытки новой консолидации со свойственной ей непостижимой проницательностью.

Тимур Кибиров, осеняя себя Пушкиным (Александром Пушкиным, хотя мне всегда казалось, что в Кибирове есть что-то и от другого Пушкина, Василия), следующим образом подхватывает начатую Александром Эбаноидзе песнь единения:

Так люби же то-то, то-то,
избегай, дружок, того-то,
как советовал один
петербургский мещанин,
с кем болтал и кот ученый.
и Чадаев просвещенный,
даже Палкин Николай.
Ты с ним тоже поболтай.

Новелла Матвеева присовокупляет:
В сердцах студеных и в умах горячих
Сегодня вся История, поди,
Слагается из нежностей телячьих.
Дабы ни зги не видеть впереди!
Чтоб положить конец сему процессу,
Пора воздвигнуть памятник Дантесу!

Расул Гамзатов откликается:
Тебя, Россия, на планете,
Нет удивительней страны,
Умеешь видеть в разном цвете
Ты даже собственные сны…

Владимир Корнилов напоминает о тоталитарных временах:
Всякий раз опять, сначала, сызнова,
Под подслушек заунывный свист
Утверждали наше разномыслие,
Что надежней было всех единств…

Семен Липкин поднимает глаза к небу:
День в потемках не заблудится,
Приближается метА,
Все, о чем мечтали, сбудется,
Но разумна ли мечта?
Не окажется ль блаженнее
Жизнь в размахе, на износ,
В неприкаянном кружении
Жалких пиршеств, тайных слез?

Завершает дискуссию Вениамин Блаженный:
Вот я, Господи, - там я и тут,
Где издохли собака и конь…
Пожалей же мою простоту,
Погаси мой вселенский огонь.

1998. “Куда река спешит меж берегов?”

Портфель журнала полон: под напором материала перекашивается традиционная система прозаических жанров.

Романы отступают. Их всего три. Предсмертный роман Фридриха Дюренматта “Ущелье Ввертормашки” (перевод Е.Кацевой), “Однокрылый рояль” Елены Скульской и “Полевые исследования украинского секса” Оксаны Забужко. Не вдаваясь в сравнительные достоинства текстов (лучшим редакции показался “украинский секс”, и его приберегли для третьего номера), отмечу нечто общее, ощутимое уже по заглавиям: это общее – “интеллектуальная игра”, “выверт” зрения, пропускающего все через призму странности. Реальность как таковая не вызывает энтузиазма. Все решает обаяние стилизации.

Повести российских авторов, большей частью молодых, - мечены тою же тенденцией. Анатолий Кудрявицкий предлагает нам “Калейдоскоп историй, услышанных под клиптомерией”. Владислав Егоров предлагает “Записки судебного репортера”, который произведен на свет явно не без участия известного гоголевского пасичника. Алла Боссарт – “Записки Зайцева”, перемигивающиеся с “Повестями Белкина”. Вячеслав Пьецух – “Город Глупов в последние десять лет”. Александр Хургин – “Комета Лоренца”. Везде – имитация игры на интеллектуальное “понижение”. Когда автор говорит: “Предлагаемое вам литпроизведение можно не читать вовсе”, - не верьте. Когда говорит: “Вот и вся история – смысла в ней немного, так, баловство одно”, - не верьте. Когжа говорит: “Оправдательные документы? Нету” – не верьте: сам текст – сплошной оправдательный документ авторской манеры.

В такой же игровой стилистике - повесть “Коржик, или Интимная жизнь без начальства” Евгения Некрасова. Похоже, что в нашей литературе утвердился Некрасов-четвертый (после Николая, Виктора и Всеволода).

Характерно дробление жизненного массива на фрагменты. Антиалкогольный эпос Анатолия Приставкина “Синдром пьяного сердца” - сериал из “встреч на винной дороге”. Мемуары Владимира Огнева – “Блики памяти” – фрагменты из книги “Амнистия таланту”. В контексте дробящегося мира объяснимы и неопубликованные главы из повести Марка Алданова “Бред” (повесть, кажется, не состоялась), и “Обломки “Черных камней”, добавленные к известному лагерному роману Анатолия Жигулина, и новеллы из цикла “Возвращение на родину” Юрия Петкевича, и новеллы из книги “Тучки небесные” Юлиу Эдлиса (названного почему-то Эйдлисом).

Ярчайшая публикация года вся составлена из фрагментов: это дневники и рабочие тетради Юрия Трифонова, прокомментированные вдовой писателя Ольгой Трифоновой.

На фоне сквозной “интеллектуальной игры” трифоновские записи подкупают истовой серьезностью и текстов, и вообще отношения к жизни. Проза такого тона почти исчезает со страниц журнала. Назову все-таки: “Случай из практики” Веры Чайковской, “На круги Хазра” Афанасия Мамедова, “В садах старости” Юрия Кувалдина…

А есть еще: Агаси Айвазян, Лейла Берошвили, Ромуалдас Гранаускас… но они приберегаются для третьего номера.

Теперь пройдемся по очеркам и публицистическим работам. По маршруту “Челноков” Александра Коркотадзе (Украина – Румыния – Болгария – Турция). По Якутии – вместе с Сергеем Филатовым и Александром Щипковым. По “маргинальным” обводам России – вместе с Михаилом Рожанским. По таджикским трассам (хочется добавить: под трассирующими пулями) вместе с Борисом Руденко. По эстонским рыбообильным водам – вместе с Юри Тууликом. По арабским пескам – вместе с Лоуренсом Аравийским (фантастика: “классические, выдержавшие десятки изданий в Англии и переведенные на множество языков “Семь столпов мудрости” на русском языке не издавались… – до 1998 года – теперь их печатает “Дружба народов”).

Не менее важны маршруты мысли по культурно-историческим палестинам. В “Темные страницы Книги Велесовой” ведет нас С.Шишов. “Путешествие в Шамбалу” мы совершаем с Юргой Иванаускайте. В “Историю поединков” нас увлекает Владислав Петров, автор исследования “Русская дуэль”. Разумеется, состязание двух лагерников Льва Гумилева и Сергея Снегова в чтении стихов многое говорит об особенностях оставленной нами в прошлом реальности, как и предположение, что “насильственно привнесенное в славянские земли” христианство задавило “естественно сложившиеся таинства языческих культов”, но как пустить эти культы в дело сегодня, не всегда ясно. Сегодня дела решаются в идеологических “дуэлях” иного масштаба. “Татарстанское евразийство”, - озаглавливают свою работу Людмила Воронцова и Сергей Филатов и поясняют, какие берега сходятся в перспективе: “евроислам плюс европравославие”.

А есть еще: Абдижамил Нурпеисов с “Мыслями, навеянными деяниями великих предков”, Анар с “Горечью полыни”, Томас Венцлова с “Опытом исторического оптимиста”… но и это приберегается для третьего номера.

По разделу “Нация и мир” хочется отметить новые очерки Эльвиры Горюхиной (Чечня, Грузия), продолжение русско-украинского диалога (А.Толпыго, В.Малахов, А.Боргардт, С.Осыка), беседы с видными политиками (Рамазан Абдулатипов, Петру Лучинский).

Есть еще Леннарт Мери… но он в третьем номере.

По отделу критики выделяется дискуссия о Димитрии Быкове по статье Алексея Дидурова “Рыцарь страха и упрека” и обсужденные так же после публикации “Годовые кольца” Натальи Ивановой: составленная ею хроника литературных событий 90-х годов немало помогла мне при составлении настоящей хроники – пусть даже и в том смысле, что сняла неуверенность. Ибо было с чем спорить.

Ты меня наставила толково,
Чтоб не опасался неудач…

Впрочем, это о другом. Это Владимир Корнилов благодарит вольную русскую поэзию.

Николай Беляев:
Обняться пора нам, ибо
Мы дети одних колен.
Ты по-арабски ибн,
Я по-еврейски - бен.

Владимир Ильицкий:
Азиопа? Евразия? Гунны? Рим?
У прилива-отлива один ритм.
Мы в загоне одном, лишь в своих углах,
Где – что наш Генеральный,
Что ваш Аллах.

Инна Лиснянская:
Меж разборок и тусовок
Зубы поплотнее стисни
Да бочком пройди,
Да стишок в тетрадку тисни.
Ничего помимо жизни
Нету впереди.

Леонс Бриедис… но его прибережем для третьего номера.

Но что же это за третий номер такой магический, для которого приберегается все самое дорогое?

А это – уникальный шанс, предоставленный журналу “Дружба народов” судьбой в лице Фонда Сороса: возможность сотворить что-то особенное, с примечательной сверхзадачей, с запоминающимся обликом.

В воздухе повеяло словом “грант” и цифрой с нулями.

Мы подумали, подали заявку и… получили “добро”.

Уникальность, особенность, неповторимость замысла была в том, чтобы выпустить номер “Дружбы народов” в традициях дружбы народов. Без кавычек. Как если бы не рухнули стены и не расступились берега. Как если бы не издевались над этим понятием целое десятилетие радикалы-зубоскалы всех возможных разборок и тусовок. Как если бы не был за это десятилетие растрясен мир.

Разумеется, мы не хотели идиллии, да наши старые авторы и не потерпели бы ее. Приглашенные (разысканные) литераторы, большею частью из бывших союзных республик (ныне независимых государств), не стеснялись в эмоциях и выражениях. Иван Дзюба дал понять: трагедия Украины в том, что Господь-Бог воздвиг Карпаты не с той стороны. (Впрочем, Крым он прилепил к берегу как раз там, где надо?). Сергей Морейно переименовал Русь в Тартарию. (Впрочем, после Лисичкина и “Советской Орды” это нас не убило). Денис Драгунский заметил, что Россия не имеет высшего замысла. (Впрочем, кто его имеет? Германия? Америка? Израиль? История делается методом проб и ошибок).

И все-таки это был для нас праздник – выход в марте 1998 года третьего номера “Дружбы народов”, полного ярких имен и яростных голосов. Егор Некляев, Шота Нишнианидзе, Армен Шекоян, Ромуальдас Гранаускас, Эльчин, Инна Кабыш, Леонид Дранько-Майсюк…

Леонс Бриедис:
Немым придешь, взберешься вверх по тропке,
пока в губах не вспыхнут сотни слов,
но никогда ты не промолвишь громко,
куда река спешит меж берегов.

На этом умолкаю и я, завершая Хронику десятилетия, в ходе которого журнал “Дружба народов” из пятидесятилетнего стал шестидесятилетним.

Остается надежда, что еще через десять лет будет кому такую Хронику продолжить. И для кого.